словно в пыльную прорехустекает…
Скользит разрозненным потоком
частиц несвязных и никчёмных;
И зыбкий свет из створ оконных
плывёт по скатерти и стёклам…
Кто знает,
Зачем туман плывёт к лиману
По глиняным разбитым крышам,
Зачем так горестно мы дышим,
Чья песнь над скошенным бурьяном
витает…
Аквариум, где каждый житель
прозрачней чаши анемона…
И спелым ломтиком лимона
качается луна в зените…
Светает.
Этюд в четыре руки
Скучна зима, оставшись без поэта,
И город – вял.
Под крышей меж этюдов дремлет лето
В пыли лекал…
На кухне жар и стук ножей; с мороза,
Как генерал,
Вступает восхитительная проза —
В оглохший зал…
Отпрянув, встать навстречу, скрыв поспешность…
Искрит накал…
И на кивок рассеянно-небрежный,
Как высший балл
Принять свою тотальную погрешность:
Мой кубок – мал[1].
Наждачный привкус слёз… А тема «Нежность» —
Как снежный вал.
Зимний Зодиак
Дохнула мгла, и стайка грудничков
в каракуль прячет слабенькие ножки,
и пригоршни зелёных светляков
клубком роятся над горбом сторожки.
Кристаллами подёрнутся леса
и мутные зацветшие окошки;
Да Амалфея, окликая Пса,
нагнёт свои серебряные рожки.
Простые вещи
Тамаре Пеунковой
Зачем виолончель: плетёт узор
Осенний вечер из палитры винной
Гудящего огня печи старинной
И шёлковых шуршаний книжных створ,
Из разности звучанья – мышьих нор
И скважин гулких в партии каминной,
И бархатных тонов исинской глины —
С кувшином деревенским вечный спор,
Пока клюют носами, мелют вздор
И специи – за партитурой длинной,
Внимая чутко ропоту в гостиной,
Под кружек оловянных разговор…
Из глубины
…И кажется: ещё чуть-чуть,
лишь камень воздохнёт, —
воскреснет мёртвая гортань
и глиняный мой рот.
И уж не надобны тогда
ни костыли, ни флёр,
ни жалкой логики узда,
ни века подлый вздор.
«Кроишь по-своему, и дышишь – слишком слышно…»
Кроишь по-своему, и дышишь – слишком слышно,
рука берёт не так, как прочих пясть…
Измученные кони сушат дышла,
и яблоку их некуда упасть.
А высоко над горем – пилигримы
марают снег… И всюду дышит страсть.
При деле мир скудельный. Ты лишь – мимо.
Как арестант, отправленный на казнь.
«Стакан, из которого я пью, мал, но он – мой» (А. Мюссе).
