один с апельсиновым соком, второй с молоком, третий с водой, и Ида торопливо брала их, жадно глотала содержимое, не напиваясь, отбрасывала пустые и снова брала. Женщина вспомнила, что Глеб тоже голоден и попробовала набрать еды для него, но одна из веток, разогнувшись, наотмашь ударила её по лицу. Ида вскрикнула и проснулась.
– Очухалась, потаскуха?! – радостно дохнул ей в лицо кто-то запахом больной печени.
Женщина попыталась вскочить, но чья-то широкая лапища сжала её горло и пригвоздила к земле.
– Мальца убить, бабу оставить, – распорядился кто-то рядом.
Ида повернула голову и увидела, что костёр затоптан, а Глеб, со связанными за спиной руками пытается сесть, но при каждой попытке его награждает пинками по рёбрам какой-то мужик. Женщина истово задёргалась, пытаясь вырваться, но на горло надавили так, что она захрипела.
– Сиди, баба, – глухо проворчал незнакомец, и добавил в сторону, – Ушак, вяжи, я держу.
Пока второй разбойник стягивал запястья колючей верёвкой, боковым зрением, Ида успела отметить, что на поляне хозяйничало то ли семь, то ли восемь мужчин весьма неприятного вида. У многих сапоги просили каши, рубахи и штаны частили прорехами, а неоднократные почёсывания колтунов наводили на мысль о вшах. Тот, в поношенной душегрейке, который пинал Глеба, выхватил из-за пояса здоровый тесак, затем, чтобы выполнить приказ главаря – невероятно широкоплечего чернобородого мужика с узкими глазами.
– Не надо! – хрипло крикнула Ида и закашлялась, извиваясь в попытке принять вертикальное положение.
Разбойники расхохотались, с высоты собственного роста разглядывая поверженную добычу. Глеб в это время успел немного отползти к шиповнику.
Иде, наконец, удалось исхитриться и сесть, оперевшись на ствол сосны. Она с ужасом ловила на себе хищные мужские взгляды, а чаще других – рябого, с бегающими глазами. Когда мужчина ест тебя таким взглядом, это означает только одно: пора брать ноги в руки и делать ноги. Кроме того, женщине всё время казалось, что со спины его окружает какая-то гадкая тень, склизко натекая на штаны, прямо между ног.
Главарь тем временем деловито расправил усы, и важно кивнул разбойнику в душегрейке. Довольно оскалившись, тот прыгнул вперёд. В ручище снова блеснул тесак.
– Подождите! – крикнул Глеб. – Раз уже всё равно убьёте, исполните хоть последнее желание! А то по ночам вам являться буду!
Ида с затеплившейся надеждой смотрела на смельчака. Главарь перестал щериться и задумался, почёсывая кудлатую бороду. Очевидно, его расстроила перспектива ночных свиданий с покойником.
Атаман неспешно поймал вошь, казнил её на ногте, и спросил:
– И чего же ты хочешь, паршивец?
– Песню спеть, – просто сказал Глеб. – Повеселить вас перед смертью.
Ида сдавленно застонала. Главарь снова раскатисто расхохотался, за ним заулыбались и остальн
