камнем. И бросил умирать. Это ж что такое он за существо! М..можно мне будет пожаловаться его светлости? – напряженно спросила у Амелии. – Я ведь никогда не обращалась к нему.
– Я думаю можно, – подумав, ответила экономка. – Если он не вмешается, то этот дьяволенок скоро не только на собаку камнями замахиваться станет. Избалован донельзя. Никакой управы уже нет на него. Думаю, ему не помешает взбучка от старшего брата, – она повела бровью. – Только графине не следует говорить о том, что ты хочешь пожаловаться на лорда Стафа. Меньше знает…
– …крепче спит, – закончила я фразу и устало выдохнула. – Конечно не скажу.
– Вот и хорошо. А теперь ляг, поспи немного, – Амелия приобняла меня и кивнула на кровать. – Пока Хельсана у модистки, ты отдохни. Я на сегодня отменю твои уроки по пению и танцам.
– Спасибо вам, – я вымученно улыбнулась и когда Амелия вышла, закрыв за собой дверь, просто рухнула на кровать, снова заревев.
Промучившись от слез, которые просто рекой лились из моих глаз, я наконец выбилась из сил и заснула. Странный сон. Никогда еще такого со мной не было. Лес. Какое-то до боли знакомое место. Все в тумане…и я брожу от дерева к дереву, оглядываюсь и снова иду куда-то. Словно ищу что-то. Словно наяву. Затем мост и высокая фигура мужчины вдалеке. Плащ черный, развивающийся. Я на одном краю, мужчина другом. Между нами пропасть и только этот горбатый деревянный мостик, словно ниточка соединяющая миры. Что-то тянет меня шагнуть на эту скрипучую деревянную опору, но я делаю шаг назад. Внутри все так и воет…назад. Только не на тот берег пропасти. В какой-то момент туман рассеивается, и мужчина на противоположном берегу начинает медленно оборачиваться в мою сторону. В этот момент рядом вдруг оказывается моя мама, которая говорит мне строго: «Не кровью единой…» и резко толкает на мост…И мой крик…
– Тише-тише, дочка, – уже голос Хельсаны, и я поняла, что проснулась и кричу уже наяву.
– Страшно так, – переведя дыхание, ответила я, вытерев испарину на лбу. – Сон такой реальный. И мама. Она никогда мне не снилась. И мужчина. Я словно знаю его. Но лица не увидела. Что со мной, Хельсана? – засопела, растерянно посмотрев на свою гувернантку.
Та окинула меня взглядом, затем кивнула на трискелион.
– Светится. Значит ты обрела наконец то, что столь долго не проявляло себя, – проговорила она.
Испуганно переведя взгляд на подвеску, я увидела, что небольшой изумрудный камешек по центру и правда издает едва уловимое свечение.
– И что я могу? – все еще не понимая, что происходит, спросила я.
– Твоя мать видела будущее. Ты же, насколько я поняла из слов Амелии, которая рассказала мне обо всем произошедшем сегодня, видишь прошлое, – ответила осторожно Хельсана.
– Прошлое? – прошептала я. – Да, прошлое. Папа…я помню, как-то мама говорила, что у отца темный дар видеть последнюю минуту перед смертью того, к чьему телу или могиле он прикоснется. И мысли. Он мог считывать последние мысли погибшего. В своем ковене он
