Я даже звонить не буду.
– Как это? – не поняла Анька.
Соня уже не сдерживала злости.
– Да так. Взрослая уже. Больше – никакого контроля. Накопилось, поди, желаний? Кто-то взрослеет, а ты деградируешь – дело хозяйское. Гуляй! Шляйся по ночным клубам, накачивайся наркотиками, кольцо нацепи на язык, на нос, куда пожелаешь… Приведи всех своих парней на постой. Костю, Лёшу, кого там ещё? Что-то их мало, размах не тот.
Глаза у сестры наполнялись слезами.
– Я так и знала… – прошептала она. – Так и знала… Никому я теперь не нужна. Я тебе – чужая. Папа так и сказал – вот мама умрёт, и она тебя бросит!
– Вот как? – Соня резко обернулась. – Ну, и что ещё сказал твой замечательный папа? Ну, говори, говори…
Анька прикусила губу.
– Не хочешь? – глаза у Сони превратились в узкие щёлки. – Ладно, скажу сама. Наслушалась, слава Богу. «Чужая кровь, она и есть чужая… Сколько волка не корми, всё на сторону смотрит… Она ещё вам покажет, Аньку на улицу выкинет…» Так, да?
– Сонь… Ну ты что… Что ты несёшь? – испугалась сестра.
– Я несу?! Это папочка твой несёт, когда выпьет. Думаешь, я не слышала?
– Сонечка… Ты мне самая-самая-самая родная… на всей земле! – Анька, обхватив её за плечи, зашлась в рыданьях.
– Да пусти, ненормальная, раздавишь… – выдохнула Соня, освобождаясь из крепкого захвата своей рослой младшей сестрёнки. – Ну, ладно, ладно… всё… хватит, говорю!
– Можно, я останусь? – совсем как в детстве, подняла заплаканные глаза Анюта.
– Оставайся… куда без тебя! Но чтобы больше я всех этих гениев-недоростков не видела. А ещё…
Она огляделась по сторонам.
– Вымой пол, натоптали вчера.
– Я мыла…
– Ладно…. Пойдёшь со мной вечером в церковь?
– Ага… – вытирая слёзы, счастливо улыбнулась прощённая Анька. – Я тогда ещё воды притащу. А ты там покушай пока, бутерброды вчера не все сожрали…
Борис выполняет обещания
Он был живой – она сразу это поняла. Если вы столько раз обманывались, заглядывая в глаза игрушкам – новым или потрёпанным… И не важно, что движения ему придавала рука тёти или дяди за цветастой ширмой – дело не в этом. Всё время, пока шёл спектакль, он смотрел на Соню – лукавыми, всё понимающими глазами.
Дети ровным строем послушно проследовали за воспитательницей из актового зала. Но Соня не могла уйти. Она должна была ещё раз, хоть на секундочку, увидеть его! Она умела быть незаметной, и, пока все строились, юркнула за цветастую тканевую ширму. Никогда Соня не совершала более решительного, важного поступка, коренным образом изменившего всю её жизнь.
Две женщины укладывали реквизит. Только что говорящие и поющие зайки, мишки и собачки онемели и превратились в обычную груду тряпья. Разумеется, все, кроме него. Соня знала – он только притворяется спящим.
– Как тебя зовут, маленькая? – ласково обратилась
