style="font-size:15px;"> – Так ведь русский папа! – шептала, поражённая, Мара. – Боже, Ира, я знаю её мать. Это моя Аллочка, она вышла замуж за русского. А потом развелась, и опять вышла замуж… Наверное, это как раз её дочь… Она достала меня из колодца, нет, ты подумай! Дочка моей Аллочки…
– Из какого ещё колодца?
– Мы играли в мяч, я отступилась и не заметила колодца, ну, который в земле. А она не убежала, она меня вытащила! Я могла там погибнуть… Я не могу, не могу так просто уйти от этой девочки. Мне надо всё узнать!
– И что – давно умерла твоя Аллочка? – очень тихо поинтересовалась Ира. – Можно ведь выяснить данные. Имя, конечно, редкое, но не обязательно же…
– Умерла? – переспросила Мара, явно думая о другом. – Да, ужасно, ужасно…
Она безотрывно смотрела на Соню, как Соня – на лиса.
– Смотри: у девочки крестик, – заметила Ирина. – Это не еврейский ребёнок. Откуда это у тебя, Сонечка?
– От мамы.
– Вот видишь!
– Да откуда же ей знать! – возразила Мара. – Ей всё – от мамы! Небось, бабка и окрестила, известное дело. Про такие вещи не говорят, в стране победившего социализма. Как ей вообще крест-то оставили, вот чудеса… На память, что ли?
– Не говорят, а ты орёшь! – Ира оглянулась на дверь. – Детка, Сонечка, мы ещё приедем, покажем другой спектакль, обязательно. И всех наших куколок привезём. Пойдём, я отведу тебя, ладно?
Но Соня не отвечала. Она смотрела на лиса, а тот на неё – задумчиво, изучающе.
– Как его зовут?
– Не знаю… – растерялась его хозяйка. – А ты бы как назвала?
– Бохрис.
– Почему Борис?
– Он сказал. Ты вехнёшься ещё, Бохрис?
Она прошептала это только ему – одними губами, но Мара услышала.
– Подожди… Сейчас он тебе ответит, – Мара потянулась к кукле.
– Не надо… – решительно отвела её руку Соня. – Он и так умеет, сам. Он уже сказал.
– Что, что сказал? – женщина почему-то жутко нервничала.
– Что хочет ко мне… Чтобы всегда со мной жить!
Борис и правда ей так сказал, она могла поклясться! Соня никогда в жизни (правда, пока её жизнь измерялась всего пятью, да и то неполными годами), не врала – ни себе, ни другим. Особенно по таким важным вопросам.
Тут, наконец, появилась воспитательница.
– Вот она где! А я считаю-пересчитываю, нет нашей Сони-тихони! Слава Богу, нашлась!
– Подождите… Скажите, у девочки есть кто-нибудь из родных?
– Круглая сирота. Она у нас недавно, месяцев восемь, с нового года.
Мара прислонила ладони к губам – то ли поражённая открытием, то ли что-то решая.
– Я знала её мать! – внезапно воскликнула она и добавила:
– Это точно. Абсолютно точно.
– Правда? Надо же!
