церемонно поклонился, поморщившись, словно от боли. Я заметила, что правую ногу он держит чуть согнутой, почти на нее не опираясь.
– Меня зовут Клавдий Аврелий Скавр и когда-то я считался хорошим поэтом. Со мной тоже пару лет назад произошло несчастье, и с тех пор я уединенно влачу бремя жалкой жизни в единственном доме, что остался после выплаты всех долгов. От голода спасает лишь небольшая полугодовая рента, из рабов только Элиав да старый Мапроник. Мы едва сводим концы с концами, но я стоически терплю все невзгоды. Оставшиеся друзья добродушно называют меня Клодием.
– У вас древнеримское имя и одеты вы соответственно… странно, – пробормотала я.
– Я принадлежу к знатному, но обедневшему роду. Своими предками я, действительно, могу гордиться, жаль, что обо мне некому будет сказать то же самое. Вряд ли я уже обзаведусь семьей и продолжу свой род.
Клодий грустно улыбнулся и покачал головой, словно о чем-то сожалея. Мне захотелось утешить человека:
– У вас, видимо, нет детей, но вы же еще не стар, мужчина может произвести потомство и в восемьдесят лет. Полагаю, у вас все впереди.
– Ты ничего обо мне не знаешь, раз в Риме недавно.
– А-а-а, – только и могла протянуть я, чувствуя легкое раздражение, – как в Риме? Почему я вдруг в Риме?
– Да уж не знаю почему, – Клодий-Клавдий был немало удивлен моим вопросом, – наверно, сильно ударилась головой, раз ничего о себе не помнишь.
Подумав немного, добавил:
– Вряд ли ты приехала в Рим одна. Где твои родные, у тебя есть муж? Откуда ты, где твой дом?
Молча смотрела на него, не зная, что и подумать.
– Я из России, я – русская. Ну-у… Путин… матрешки… газопровод…
– Что это – Путин? Город? Где-то в Греции, должно быть? – рассуждал Клодий, переглядываясь с Элиавом.
– Так… Скажите, какой сейчас день и какой год? – быстро и громко задала я вопрос, вдруг ставший для меня чрезвычайно важным.
– Двадцатый день до майских календ 780 года от основания Рима, – уверенно ответил Клодий, и я просто «выпала в осадок», услышав его слова.
У меня подкосились ноги, я неловко плюхнулась на траву и уставилась на землю перед собой.
«Или меня разыгрывают или… Но это не может быть правдой!»
– Прошу вас, не шутите со мной, вы видите, в каком я состоянии, скажите честно, вы актер, да? Это театральная постановка в ботаническом саду?
Прежде доброжелательное лицо Клодия превратилось в надменную маску.
– Я полагаю, тебе следует поскорее отправиться на поиски родных. В моей усадьбе тебе больше нечего делать. Элиав, проводи-ка девушку до ворот.
Вот теперь меня охватила настоящая паника.
«Он собирается выставить меня за ограду? И куда я должна идти, кого мне искать здесь – в Риме, который еще, пожалуй, о Рождестве Христовом не слыхивал.
Кому
