большим жирным крестом судимости, поломанной судьбой и фактическим одиночеством в зрелом возрасте.
Я родился в Советском Союзе и никогда этого не забывал, даже втайне гордился этим. Мой отец, военный летчик, долго гонял военно-транспортные борта и потом, переучившись, пересел на стратегические бомбардировщики. Поэтому все мое детство прошло по гарнизонам Забайкалья, и только перед самой пенсией наша семья переехала в Крым, где поселились в гарнизоне в Гвардейском, недалеко от Симферополя. Здесь я встретил развал Союза, здесь закончил школу. В военное училище поступить не получилось, поэтому пришлось стать студентом Севастопольского приборостроительного института, у которого был один большой и неоспоримый плюс – наличие военной кафедры, выпускавшей неких «недоофицеров» для Военно-морских сил Украины. Поэтому от срочной службы во всех ее проявлениях во времена горячих девяностых годов в виде голода, дедовщины я был вроде как избавлен. По окончании учебы пару лет мотался на гражданке, сменив несколько мест работы, имеющих то или иное отношение к моей радиотехнической специальности. Программировал и продавал бухгалтерскую 1 С, прокладывал локальные сети, вешал камеры видеонаблюдения, монтировал сигнализации и даже ставил шлагбаумы, со всей атрибутикой типа рытья котлованов и бетонирования оснований.
Потом повезло, что у отца обнаружился старый сослуживец, который вовремя подсуетился и перевелся в Крымское управление Службы Безопасности Украины. Он меня, после встречи и проникновенного разговора, порекомендовал кадровикам в качестве перспективного кандидата. После соответствующей спецпроверки мне назначили куратора и, пройдя все этапы, я был призван на службу в органы государственной безопасности Украины.
В принципе, несмотря на текучку, обычный дебилизм военной организации и особую специфику, служба мне нравилась. Слушали кого надо, смотрели за кем надо, ловили телефонных террористов и жестко наказывали, чтоб другим неповадно было. Как-то очень плотно работали по группам черных копателей, сумевших поставить на поток поднятие с мест боев всякого военного хлама типа значков, касок, элементов снаряжения и остального мусора, который обычно после себя оставляли отступающие войска. Пока они не переходили границы дозволенного, их никто не трогал. Ну, конечно, кроме местных бандосов и мелкой милицейской шушеры, которые просто стригли с них свои купоны – обычная пищевая цепочка конца девяностых. Но эти ухари умудрились найти старую партизанскую закладку, выполненную по всем правилам, и начали прощупывать возможность продать оружие серьезному криминалу. И вот именно после того, как до нас дошла оперативная информация об этом прискорбном факте, и начали их вести по всем правилам, обложив со всех сторон, как бешеных волков на отстреле. В итоге горе-коммерсантов на эпизоде сбыта брала со всей помпой наша крымская «Альфа». Именно тогда, когда эти идиоты, поняв, во что вляпались, сдали партизанскую закладку, я вдоволь настрелялся из различного советского и немецкого оружия, благо патронов не жалели
