А она вдруг какую-то ерунду начала говорить. Что-то про вспышки ночью в глаза…
Я испугалась за неё, конечно. Начала выспрашивать, а она ничего толком объяснить не может. Только говорила что-то непонятное и показывала, так, знаешь… – и Тамара Ивановна начала жестикулировать, изображая вспыхивающие в лицо огни.
– Вот так она показывала. Что, мол, по ночам, когда ей снится сон, ей в глаза что-то вспыхивает. Ещё про какую-то женщину говорила, но тут я ничего не поняла. В общем, говорила про вспышки. Но это только один раз было. В тот день, может быть, поссорились они с Андреем или что, но она была странной.
Тамара Ивановна умолкла, вспоминая, что, порой встречаясь парами где-то на прогулке или друг у друга в гостях, она всё пыталась понять, чем именно пугает свою жену Андрей. Но никогда не замечала и намёка на его грубость или какой-то ещё изъян.
С ней и её мужем Илюшей сосед всегда был приветлив и, хотя задорным нравом не обладал, никогда не был и мрачен. Сама не понимая почему, но Тамара Ивановна испытывала к нему неприязнь с самого первого для знакомства, для себя и мужа определяя это как синдром ровного пробора.
У Андрея Цветова действительно был всегда ровный, до мельчайшего волоска выверенный пробор «истинного арийца» в волосах.
– А где она сейчас? – Таня, наконец, снова повернулась к Тамаре Ивановне.
– Кто? Татьяна-то? Ой! – соседка то ли досадливо, то ли горестно махнула рукой. – Дурная она была. Сначала выпендривалась всё, ходила павой. Господин назвал любимой женой. А потом связалась с художниками. Всё думала, она не такая, как все. Особенная! Её рисовали, портреты продавали – позорище! Андрей Васильич с ней возился, возился, а потом, когда Ромка чуть подрос, выгнал её – к её родителям, куда-то под Псков. Так она вернулась. Стала требовать, чтобы ей хорошую столичную жизнь обеспечил муж. Уж не знаю, были они зарегистрированы или нет… Хотя Андрей, он такой, правильный. Он всё ждал, когда она охолонётся, а она опять со своими художниками и поэтами по подворотням всяким. Там её и взяли вместе с этими – по политической пошла.
Таня была ошарашена этой информацией. Ничего себе секреты у её мужа и его семьи! А ведь её свёкор неоднократно давал понять в разговорах и своими реакциями на различные социальные события, насколько серьёзна его собственная гражданская позиция и как это важно для любого советского человека – иметь правильное гражданское сознание.
– Так она в тюрьме? – спросила девушка.
– Нет, помешалась, – просто ответила Тамара Ивановна. – Ку-ку. Сестра моя жалела дуру, хотела к ней приехать навестить, но в больницу к ней не пускали. А потом она там и умерла.
– Ужас какой! – Таня поежилась, как от холода. – Ужасные судьбы, мне аж страшно стало!
Тамара Ивановна внимательно посмотрела на Таню. Девушка давно отвыкла от такого внимания к себе, да и от общения с людьми не по делам, а
