что я понимаю: ёжик спрашивает о замке неспроста. Продолжает защищаться. Несмотря на то, что мы вдвоем здесь. Не верит мне, боится. Опасается.
Какого хрена?
Беру ее за плечи. Хочется вытрясти из девчонки всю правду. Не отпускать, пока не откроется. А потом уничтожить тех, кто сделал ее такой. Зажатой, колючей и испуганной.
– Да, – заставляю себя ответить. – Должна быть, – с трудом отпускаю Мику. – Посмотри на втором этаже. Там и вид красивее, и…
– Ага, ладно, – перебивает меня и сбегает.
Медленно следую за ней, когда она взлетает вверх по ступенькам, идет вглубь коридора и открывает самую дальнюю дверь. Единственное, что проверяет, так это наличие защелки. Даже на интерьер не смотрит. Кивает сама себе и скрывается в комнате, повернув замок.
Некоторое время стою посередине коридора, уставившись в одну точку. Впервые в жизни не знаю, как поступить дальше. Сказал бы мне кто-то полгода назад, что я буду вот так теряться с девушкой, в морду бы дал и посмеялся бы над идиотом. Я любую мог… кхм… «расположить» к себе. Порой неинтересно становилось.
Зато сейчас. Бред какой-то творится.
Единственная девчонка, от которой все внутри сводит и мозг отрубается, для меня какая-то… недосягаемая. Понятия не имею, что делать с ней. Сломать боюсь, отпугнуть. Но и отпускать не собираюсь.
Беру тайм-аут. До вечера.
***
Все это время сижу в гостиной на твердом диване, а Мика даже носа не показывает.
Пообщались!
Вздохнув, иду на кухню, готовлю нехитрый ужин из заранее купленных полуфабрикатов. С ним и поднимаюсь к Мике. Мне нужен повод, чтобы увидеть ее и убедиться, что все в порядке.
Стучусь негромко, но ничего не происходит. Барабаню по двери настойчивее, пока Мика не открывает. Медленно и настороженно.
Машинально скольжу по ней взглядом: босая, распаренная, завернутая в халат, который был в ванной. Ее волосы после душа стали чуть темнее, цвета зрелой пшеницы на корнях и платиновые на концах. Зачем Мике было вообще красить их? Не замечал, чтобы она за модой гналась и на внешности заморачивалась. Ёжик и без этого шикарна, манит своей естественностью и невинностью, во всех смыслах.
– Что случилось? – Мика опускает глаза на поднос с едой в моих руках. – Это мне? – удивляется так искренне, как будто я что-то сверхъестественное сделал.
Ресницами хлопает недоуменно, но при этом почему-то в халат кутается. Прячется от меня.
Очередная странная реакция, которой мне не понять. Ёжик настолько дикая, что даже элементарные ухаживания принимать не умеет.
Я же, вопреки здравому смыслу, схожу с ума от ее внешнего вида и поведения. Если бы Мика знала, как у меня сносит крышу от нее, то… точно бы умчалась отсюда вплавь. Поэтому засовываю свои желания в одно место и возвращаю мозг в черепушку.
– Ну а кому еще, – не выдержав, смеюсь. – Нет, я пришел, чтобы при тебе самому все съесть. А ты слюной истекай. Бери, – добавляю
