позвала она, на этот раз подкрепляя крик ударами кожаной подошвы по решетке.
За ее спиной послышались недовольные голоса, но она лишь повысила голос.
В конце концов от стены, через две двери, отделилась тень, и к пленнице с важным видом подошла, явно не торопясь, женщина в форме стражника. Ксиала сильнее стукнула сандалией по решетке, пытаясь заставить стражницу идти быстрее. В тусклом свете показалось лицо охранницы: от раздражения ее глаза стали маленькими, а рот – и того меньше. Вот она, сердито зарычав, оказалась в пределах досягаемости – и ее рука, рванувшись вперед, как змея, вырвала сандалию из руки Ксиалы.
– Что, по-твоему, ты делаешь?
– Привлекаю твое внимание, – вздернула подбородок Ксиала. – Я готова выйти.
Стражница усмехнулась:
– Ты никуда не пойдешь.
Ксиала нахмурилась:
– Что ты имеешь в виду? Я протрезвела и потому не доставлю никому проблем. Ты можешь выпустить меня.
Уродливая ухмылка растянула рот охранницы.
– Ты здесь до тех пор, пока тупиле не решат твою судьбу.
– Мою судьбу? – в голосе Ксиалы проскользнуло беспокойство. Ее воспоминания о прошедшей ночи были в лучшем случае туманны. Она предполагала, что ее подобрали на улице и бросили сюда отсыпаться после пьянки. Конечно, гордиться тут было нечем, но это было не в первый раз и, вполне возможно, не в последний. Но эта стражница намекала, что произошло что-то еще, что-то кроме публичного распития напитков и неудачно нанесенного удара. Может, Пек донес на нее? Она заглушила растущее беспокойство.
– Ты должна меня выпустить! – заявила она, решив, что сейчас самое время для бравады. – Меня ждет корабль.
Стражница разразилась лающим смехом.
– Корабль? Ты что, моряк? Нет, нет, капитан! Подожди, сам торговый правитель! Один из Дома Семи. – Она громко расхохоталась.
Ксиала вспыхнула. Пусть это и звучало нелепо, но правда часто бывает нелепой.
– Капитан. – Она постаралась, чтоб голос звучал безразлично. – И, если я не появлюсь в порту для выхода в море, мой господин будет раздосадован. И ты раскаешься в этом!
– Я думаю, я просто извинюсь. А до этого… – зажав обувь Ксиалы под мышкой, она направилась прочь.
– Эй, – рявкнула та, – верни мне мою сандалию!
– Верну, когда тупиле придут, – обронила охранница через плечо. – И смотри, потише там, или тебе заткнут рот силой.
Ксиала наблюдала за ней, пока та не растаяла в сумерках. Утренний холод пробирал до костей, но заметила она это только сейчас. Девушка скорчилась, пытаясь хоть как-то согреться, но это не помогло. Наконец она сдалась и, шаркая ногами, побрела через лабиринт, созданный телами спящих женщин, и только босая нога напоминала сейчас о ее бедах.
Наконец она нашла свободный пятачок у самой стены и уселась на пол, обвив руками колени и опустив голову: ничего не оставалось, кроме как ждать.
Ждать
