в моем возрасте.
Он улыбается, давая мне понять, что готов отвечать еще.
– Еще вопросы, Тесси?
– Нет… думаю, это все, – говорю я.
Мне точно не очень уютно рядом с ним, но определенно уютнее, чем если бы на его месте сидела мать.
– Если захочешь узнать еще, спрашивай. А пока, если никто не против, я приму душ перед ужином?
– Конечно. Давай, – отвечаю я.
Просто не верится, что он тут всего два дня. Так много всего произошло с тех пор, как он тут появился, – Хардина отчислили или не отчислили, встреча с Зедом на парковке, обед со Стеф и Молли, стертый журнал вызовов – даже очень много. Это просто кошмар, куча вопросов постоянно растет, и кажется, что уменьшится она еще не скоро.
– Что-то случилось? – спрашивает Хардин, когда отец исчезает в коридоре.
– Ничего. – Я встаю и прохожу несколько шагов, прежде чем он меня останавливает, коснувшись моей талии и поворачивая к себе лицом.
– Я хорошо тебя знаю. Скажи мне, что случилось, – тихо требует он, положив руки мне на бедра.
Я пристально смотрю ему в глаза.
– Ты.
– Я… что? Поясни.
– Ты странно себя ведешь, ты удалил все сообщения и вызовы.
Он раздраженно морщится, потирает нос.
– Почему бы тебе не перестать лазить в мой телефон?
– Потому что ты ведешь себя подозрительно и…
– Так ты все-таки в нем копалась? Разве я тебе не говорил, чтобы ты так не делала?
Его негодование так меня возмущает, что кровь немедленно вскипает от гнева.
– Я знаю, что не должна копаться в твоих вещах, но ты не должен давать мне для этого причины. И если тебе нечего скрывать, что ты так беспокоишься? Я была бы не против, если бы ты посмотрел мой телефон. Мне нечего скрывать.
Я достаю из кармана телефон и протягиваю ему. И мгновенно вспоминаю, что, кажется, не удалила сообщение от Зеда, и начинаю паниковать, но Хардин отклоняет мою руку.
– Ты это делаешь просто в оправдание своего психоза, – заявляет он.
Его слова обижают меня. Но мне нечего сказать. То есть много есть что сказать, но слова застревают в горле. Я сбрасываю его руки с бедер и несусь прочь. Он сказал, что знает меня достаточно хорошо, чтобы чувствовать, когда со мной что-то не так. А я знаю его достаточно хорошо, чтобы определить, когда ловлю его на чем-то – будь то маленькая ложь или ставка на то, что кто-то лишит меня девственности; каждый раз происходит одно и то же: сначала он себя ведет подозрительно, а потом, когда я прижимаю его к стенке, сердится, защищается и наконец меня оскорбляет.
– Не уходи от меня! – бубнит он за моей спиной.
– Не ходи за мной! – требую я, уходя в спальню.
Но через секунду он появляется в дверях.
– Мне не нравится, когда ты лезешь в мое барахло.
– Мне тоже не нравится, но приходится.
Он закрывает дверь
