встретились.
– Прости, если Хардин был с тобой груб. Он…
– Защитная реакция? – продолжает он за меня.
– Да, думаю, так и есть. Он иногда срывается.
– Все нормально. Я мужчина. Я могу его понять. Он лишь беспокоится за тебя, я его не виню. Он меня не знает. Черт, собственно, как и ты. Он напоминает мне кое-кого, с кем я был знаком раньше… – Отец с улыбкой замолкает.
– Кого?
– Меня… Я был очень похож на него. Не уважал тех, кто не зарабатывал денег, расталкивал локтями всех, кто стоит у меня на пути. В меня встроен тот же чип, что и в него; разница лишь в том, что у него больше татуировок.
Отец смеется, и его смех будит воспоминания, которые почти уже стерлись из памяти. Мне нравится стоять рядом с ним и улыбаться, но он поднимается и хватает полотенце.
– Пойду в душ.
Отвечаю, что принесу ему сменную одежду и положу ее возле двери ванной.
Вернувшись в спальню, обнаруживаю, что Хардин так и валяется на кровати с закрытыми глазами.
– Он пошел в душ. Я сказала, что ты можешь дать ему что-нибудь из своей одежды на смену.
Он садится.
– Зачем ты это сказала?
– Затем, что у него нет своей. – Я иду к кровати, протянув руки, чтобы успокоить его.
– Конечно, Тесса, давай, отдай ему мою одежду, – резко говорит он. – Может, нужно предложить ему лечь вместо меня на нашу кровать?
– В данный момент тебе нужно успокоиться. Это мой отец, и я хотела бы посмотреть, как все пойдет. То, что ты не можешь простить своего отца, не значит, что я не должна предпринимать попыток как-то наладить общение со своим, – так же жестко отвечаю я.
Хардин пристально на меня смотрит. По глазам я понимаю, скольких усилий ему стоит сдержаться и не наговорить мне злобных грубостей, которые крутятся у него в голове.
– Все это не то, что кажется. Ты слишком наивна. Сколько раз тебе повторять? Не каждый человек заслуживает твоей доброты, Тесса.
– Только ты, так, что ли? – огрызаюсь я в ответ. – Ты единственный, кому я должна все прощать и давать презумпцию невиновности? Это чушь собачья, а ты эгоист! – Я роюсь в ящике комода в поиске чистого белья. – Знаешь что? Лучше быть наивной и готовой видеть в людях хорошее, чем нервно и настороженно предполагать, что всем от меня что-то надо.
Беру футболку, несколько пар носков и выхожу из комнаты. Когда я кладу вещи у двери ванной, то слышу, как отец, моясь, что-то тихо напевает себе под нос. Я прижимаю ухо к двери, слов все равно не разобрать, но приятные звуки вызывают улыбку. Я помню, мама рассказывала об ужасном слухе и голосе отца, но я считаю, что они прекрасны.
Разворачиваю телевизор в сторону гостиной и кладу пульт на стол, чтобы дать понять, что он может смотреть все, что захочет. Смотрит ли отец телевизор?
Я убираю кухню, но оставляю на столе остатки ужина. Когда он в последний раз так же хорошо ел? Я снова погружаюсь в раздумья.
Вода в ванной все еще льется; наверное, он сейчас нежится под горячим душем, и это
