на меня. – Он, кажется, забыл, что я уже взрослая, – шепчет она мне, и я ясно слышу в ее голосе раздражение.
– Мне все равно пора идти. Тесса меня убьет.
Я потягиваюсь и встаю: ноги плохо слушаются.
– Ты можешь зайти к нам завтра, Хардин, – говорит друг моего отца, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Давай извинись и переезжай в Сиэтл, – напоминает мне Лилиан.
Решаю не обращать на сказанное внимания и выхожу на улицу. Мне реально нравится, как живет ее отец, он явно чертовски богат.
Вокруг темно, хоть глаз выколи, буквально не могу разглядеть собственную руку. Как идиот, я машу перед собой. Дохожу до поворота и вижу вдалеке свет окон отцовского дома. Иду в ту сторону и поднимаюсь на крыльцо. Прозрачная дверь скрипит, когда я открываю ее, и я тихонько чертыхаюсь. Меньше всего мне хочется, чтобы отец проснулся и учуял, как от меня разит коньяком. Может, он сам хочет выпить. Моя внутренняя Тесса укоряет за подобные циничные мысли, но, ущипнув себя за переносицу и помотав головой, прогоняю ее.
Чуть не опрокидываю лампу, пытаясь стащить с ног ботинки. Опираясь за стену, чтобы не упасть, я наконец справляюсь с обувью и ставлю ее рядом с парой Тессы. Стараюсь как можно тише подняться по лестнице, отчего взмокают ладони. Я не пьян, но совершенно невменяем от усталости и волнения, и понимаю, что Тесса от этого еще больше расстроится. Она и так не особо веселилась, а теперь, когда я притащился так поздно, да еще и пьяный, это ее вряд ли обрадует. Я по-настоящему… побаиваюсь. Она была просто в ярости, когда выгнала меня.
Дверь в комнату, в которой мы ночуем, открывается с тоненьким скрипом, и я передвигаюсь по комнате как можно тише, стараясь не разбудить ее.
Не удалось.
Лампа на тумбочке вспыхивает, и Тесса бесстрастно пронзает меня взглядом.
– Извини… Не хотел тебя будить, – оправдываюсь я.
Ее полные губы сжимаются.
– Я не спала, – произносит она, и в груди у меня появляется нехорошее чувство.
– Я понимаю, что уже поздно, прости. – Слова вылетают сами собой.
Она вглядывается в меня.
– Ты пьян?
Несмотря на резкий тон, взгляд ее теплеет. Мне хочется присесть на кровать и прикоснуться к ней.
– Да, – отвечаю я, ожидая новой вспышки ярости.
Она вздыхает и подносит руки ко лбу, чтобы отбросить пряди, выбившиеся из хвоста. Кажется, она не удивлена.
Секунд тридцать я все еще жду скандала. Но его нет.
Она просто сидит на кровати, откинувшись назад и глядя на меня печальным усталым взглядом, а я неуклюже переминаюсь посреди комнаты.
– Ты собираешься что-то сказать? – спрашиваю я наконец, желая прервать тягостное молчание.
– Нет.
– Почему?
– Я устала, а ты пьян; мне правда нечего сказать, – говорит она совершенно равнодушно.
Я всегда с ужасом ожидаю последней капли, точки, когда она перестанет терпеть, и, честно говоря, я боюсь, что сейчас может быть финал.
– Я не пьян, выпил только
