я был другим.
Кажется сейчас, что тогда был не я. Совершенно другой человек. Другая душа, другие мысли, желания и мечты.
В той жизни у меня был свет – Диана. Улыбчивая, сияющая своей непорочностью, наивностью и любовью ко всему миру.
Она любила саму мысль о жизни.
Она была моей половинкой. Частью моей души, моим истинным светом.
И этот свет отобрали. Втоптали в грязь, осквернили и предали страшным мукам.
«Скорби и искушения полезны человеку», и Господь посылает их нам, «Чтобы научить нас, что желающему спастись невозможно прожить жизнь без скорбей и искушений» (Деяния 14:22).
Видимо, я оказался слишком слаб, чтобы нести бремя прислужника Господа. Я не смог выдержать эти тяжкие испытания. Не смог простить. Не смог терпеть.
При жизни убийц моей сестры не настиг человеческий закон и суд. И я не смог вынести слёз и седины матушки и отца, что постарели за день сразу на тысячу лет.
Девять лет прошло, как я потерял сестру-близнеца, но мне кажется, будто моё сердце тогда остановилось и больше не забьётся. Душа до сих пор громко плачет.
Я не считаю себя сильно умным. Но и дураком не являюсь. Я знаю, что очень грешен. И знаю, что до меня обязательно дойдёт Высший закон, когда закончится мой путь.
Поверь, когда в нас подлых мыслей нет,
Нам ничего не следует бояться.
Зло ближнему – вот где источник бед,
Оно и сбросит в пропасть, может статься.[1]
Вернувшись в камеру, замечаю, что сокамерники умолкли и замерли.
– Данте, а не подохерел ли ты? – рычит один из них.
Поднимаю одну бровь и спокойно спрашиваю:
– Какие-то проблемы?
– Это ты создаёшь проблемы, – цедит зек.
– Я их решаю, – отвечаю резко. – Если ты решил стать проблемой, то я быстро решу этот вопрос.
– Ты в уши мне говно не лей. Пацаны видели, как ты отметелил Волка! Менты всех нас отправят по карцерам, но сначала из каждого сделают такую же отбивную! И запрут камеру! Больше не будет свободных прогулочек! Будем сидеть в этой конуре, как и остальные! Пацаны тебе спасибо точно не скажут!
Ставлю руки на стол и склоняюсь к зеку. Смотрю в его злые глаза и произношу:
– А ты, что, в штаны уже от страха наложил?
Мужик поднимается со скрипучего стула.
– Данте, я тебя уважаю, но в последнее время ты переходишь всякие границы. Решил гниде пасть сломать – сломай. Но сделай всё так, чтобы никто не задавал вопросов. Здесь тебе не бойцовский клуб. Здесь тюрьма. Сегодня тебя никто не сдаст. Но и покрывать никто не станет. Ответишь за Волка сам.
– Их нежит небо, Или травит ад?[2] – усмехаюсь я. – Мне плевать на чьё-либо мнение.
Оглядываю всех мёртвым взглядом и говорю предельно просто и понятно:
– Для меня важна светлая память сестры, и никто из вас, ублюдков, не смеет её
Данте Алигьери «Божественная комедия» Ад, Песнь вторая
Данте Алигьери «Божественная комедия» Ад, Песнь шестая
