– в том доме, где мы когда-то жили вместе. Любовь уходит, а вкусы остаются прежними. Я чувствовал себя чужим и в то же время дома.
– Кофе хотите? – спросила она.
– Ну, только если…
– Конечно. Я в любом случае хочу кофе.
– Вам помочь?
– Как хотите.
Она провела меня по коридору в пустоватую кухню. Нельзя сказать, чтобы она вела себя резко, однако же она определенно держалась холодно. Оно и неудивительно. Все, что Дженни обо мне думала, она говорила, и вряд ли она говорила много хорошего.
– Тосты будете?
Она достала пакет с нарезанным белым хлебом и банку молотого кофе.
– Да, спасибо.
– Тогда суньте пару ломтиков в тостер. Тостер там.
Я так и сделал. Она тем временем набрала воды в электрический чайник и полезла в буфет за маслом и джемом. Начатая пачка масла так и хранилась в пергаментной бумаге. Середина была выскоблена, и в целом все выглядело крайне неопрятно – точно такая же пачка лежала и у меня дома. Дженни всегда автоматически перекладывала масло в масленку. Интересно, когда она живет одна, она тоже так делает?
– Молока, сахару?
– Сахару не надо.
Когда хлеб выпрыгнул из тостера, она намазала тосты маслом и джемом и положила их на две тарелки. Бурый порошок в кружках был заварен кипятком из чайника, молока налили прямо из бутылки.
– Тащите кофе, – велела Луиза, – а я возьму тосты.
Она взяла тарелки и краем глаза увидела, как моя левая рука смыкается на одной из кружек.
– Эй, осторожнее, – воскликнула она, – горячо же!
Я бережно стиснул кружку ничего не чувствующими пальцами.
Девушка озадаченно заморгала.
– Один из плюсов, – сказал я и поднял вторую кружку за ручку, куда более небрежно.
Она посмотрела мне в лицо, но ничего не сказала – просто повернулась и пошла в гостиную.
– Совсем забыла, – сказала она, когда я поставил обе кружки на свободное место, которое она разгребла на журнальном столике у дивана.
– Ну да, искусственную челюсть встретишь куда чаще, – вежливо ответил я.
Она чуть было не рассмеялась, и, хотя потом она сдержалась и даже неуверенно нахмурилась, все равно это мгновение душевного тепла позволило мне мельком увидеть настоящего живого человека, прячущегося за резковатым фасадом. Она с хрустом откусила бутерброд, задумчиво принялась жевать и, проглотив кусок, спросила:
– А что вы можете сделать, чтобы помочь Дженни?
– Попытаться найти Николаса Эйша.
– А-а!
Снова мимолетная улыбка, тотчас же подавленная запоздалой мыслью.
– Он вам нравился? – спросил я.
Она грустно кивнула:
– Боюсь, что да. Он такой невероятно веселый… был. Вот уж с кем не
