множество, начиная с того что Сеймур – шурин короля и не может жениться без его разрешения, иначе это будет сочтено изменой. Изменой вообще может быть сочтено все, что угодно – любое деяние, нарушающее порядок вещей, а порядок вещей диктует король.
Клубок этих мыслей с каждым днем запутывается все сильнее, и Екатерина не в силах его размотать.
– Нет, меня призвала леди Мария, – отвечает она, стараясь не выдать беспокойства, царящего в душе.
– Готов биться об заклад, что за этим стоит король! – раздраженно бросает Сеймур, отдергивая руку.
– Томас Сеймур, вы дуетесь?!
Он смотрит на Екатерину исподлобья.
– Вы ревнуете! – смеется она, обрадованная этим доказательством любви, и мысли о короле тут же исчезают, словно по мановению волшебной палочки.
Сеймур лишь мрачно улыбается.
– Потерпи, Томас, – примирительно говорит Екатерина. – Пройдет немного времени, и королю наскучит…
– Я не желаю говорить о короле! – взрывается Сеймур.
– Послушай, Томас, тебе не о чем волноваться! – продолжает она тем же успокоительным тоном. – Он женится на девице Бассет, все так говорят. Вот увидишь!
Однако ей не удается убедить даже себя.
– Я хочу тебя, Кит! Я желаю, чтобы ты принадлежала только мне!
– Потерпи немного. Совсем чуть-чуть!
– Обязательно ли тебе являться ко двору?
– Обязательно, ты же сам понимаешь.
– И ты возьмешь с собой падчерицу?
– Ей тоже приказано явиться.
– Все прочат ее мне в жены. Я не хочу подпитывать эти слухи! – с досадой говорит Сеймур.
– Все это чепуха! Маргарита ни за кого не выйдет замуж без моего разрешения.
– А если этого пожелает король?
– Томас, у короля наверняка есть дела поважнее, чем устройство брака Маргариты Невилл! Это просто минутная прихоть, которую раздули сплетники.
Сеймур фыркает и хмурится, как сердитый щенок. Сердце в груди у Екатерины сжимается – Сеймур завладел им безраздельно.
3
Уайтхолльский дворец, Лондон, июнь 1543 года
Когда Дот пыталась представить себе Уайтхолльский дворец, ей виделся Тауэр: плеск Темзы у подножия, узкие щели окон, зловонный ров вокруг башни – древней, крепкой, как скала, и так же прочно впившейся корнями в землю. Говоря о Тауэре, люди невольно переходят на шепот, потому что именно туда ссылают изменников и в его подземельях творятся страшные вещи.
Однако Уайтхолл совсем не похож на Тауэр. Его крепостные башни, возвышающиеся над лабиринтом улиц Вестминстера, видны на много миль вокруг – новенькие, белые, сияющие на солнце, с плещущими на ветру флагами. Никаких бойниц, никакого рва – даже стражники в красно-золотых ливреях, нарядных, как у самого короля, кажутся игрушечными. Наверняка именно так выглядел Камелот.
Уайтхолл
