случай, подаривший мне счастье знакомства с вами, – мурлычет Сеймур.
Суррей закатывает глаза – очевидно, Сеймур не вызывает у него симпатии.
– Счастливый случай, подаривший счастье! – не сдержавшись, всплескивает руками Екатерина. – Бог мой!
– Я много слышал о ваших прелестях, миледи, и едва не лишился дара речи, узрев их воочию, – невозмутимо поясняет Сеймур.
Екатерина лихорадочно подбирает остроумный ответ. Чтобы не смотреть Сеймуру в глаза, она переводит взгляд на его рот, однако при виде влажного розового языка только сбивается с мысли. Существенный вклад в «прелести», о которых он говорит, вероятно, сделало недавно обретенное богатство. Должно быть, в свет просочились слухи о завещании Латимера, и винить в этом наверняка стоит брата. Ох уж этот болтун!
– Представьте, Суррей, господин Сеймур лишился дара речи. Избавь же его Господь от других утрат!
Мужчины громко смеются. Екатерина довольна: находчивость все-таки не изменила ей даже перед лицом признанного сердцееда. Маргарита смотрит на мачеху во все глаза: ей еще не доводилось слышать придворного острословия. Екатерина ободряюще улыбается.
Потом Уильям представляет Маргариту Сеймуру, и тот пожирает ее глазами.
– Пойдем, Мег, мы опаздываем к леди Марии, – говорит Екатерина, решительно беря падчерицу за руку.
– Как краток был миг удовольствия! – с притворным отчаянием восклицает Сеймур.
Екатерина оставляет эту реплику без ответа, целует Суррея в щеку и отворачивается, небрежно кивнув Сеймуру.
– Я провожу вас, – предлагает Уильям и берет Екатерину под одну руку, а Маргариту под другую.
– Я бы предпочла, Уилл, чтобы ты не обсуждал мое наследство со своими друзьями! – шипит Екатерина, когда они отходят достаточно далеко.
– Ты слишком скора на обвинения, сестрица! Я ничего не говорил. Слух пустил кто-то другой, и это было неизбежно…
– О каких тогда прелестях, позволь узнать, шла речь? – перебивает Екатерина.
– Я уверен, Кит, что он употребил это слово в самом прямом значении! – смеется брат.
Она фыркает.
– Хватит уже разыгрывать сердитую старшую сестру!
– Прости, Уилл. Конечно, в том, что люди болтают, нет твоей вины.
– Это ты прости. Тебе сейчас нелегко… – Он прикасается к черному шелку. – Мне недостает такта.
Они молча идут по длинной галерее к покоям леди Марии. Уильям мрачен – должно быть, досадует, что траур носит Екатерина по мужу, а не он по своей жене. Уильям и Анна Буршье возненавидели друг друга с первого взгляда, однако на нее и ее титул, который помог бы роду Парр восстановить былой престиж, возлагались большие надежды. Чтобы добиться для Уильяма брака с единственной наследницей престарелого графа Эссекса, мать поставила семью на грань разорения.
На деле этот союз не принес бедняге Уильяму ничего – ни наследников,
