о соседях. Некоторые даже оказывались интересными, например водили странные компании, пока их супруг находился в отъезде, или делились последними новостями с друзьями, которые Сигне удавалось случайно подслушать, прогуливаясь вдоль открытого окна. Она никогда не проводила время с подобного рода людьми, поэтому добытая информация оказывалась совершенно бесполезной. Но для Сигны смысл заключался в том, чтобы заполнить пробелы в этих историях. Она была полна решимости разгадать головоломки и мысленно сочиняла истории для людей, с которыми никогда не подружится.
Торн-Гров также оказался загадкой, слишком манящей, чтобы не обращать внимания.
Сигна отсчитала минуту и двинулась по тускло освещенным коридорам, прижавшись к стене в надежде, что тени скроют ее, когда она на цыпочках подкралась к лестнице.
Формально она не нарушала правил, пока оставалась на лестничной площадке.
Сигна присела на корточки и посмотрела сквозь искусно вырезанные перила-ветви на вечеринку внизу. С такого ракурса ей удавалось разглядеть только мелькающие тени, и приходилось напрягать слух, чтобы расслышать голоса сквозь звуки пианино и скрипки, до нее доносились лишь обрывки разговоров. Ярко сияли огни, отражаясь в золотистых стенах и начищенных серебряных подносах, на которых разносили хрустальные бокалы с шипящим шампанским и миниатюрные изысканные пирожные, предлагая их женщинам в шикарных нарядах и мужчинам во фраках. Все что-то ели, пили или танцевали под наполняющую весь бальный зал музыку. Однако подобные танцы она никак не ожидала увидеть.
Бабушка Сигны часто рассказывала истории о любви своей дочери к вечерам. Именно на балу и познакомились ее родители, и бабушка всегда предсказывала, что Сигна так же встретит свою судьбу. Они никогда не упоминали, что, в конечном счете, эта любовь к торжествам и погубила Риму, и романтизировали ее образ жизни. Годами Сигна слушала истории о матери, которые бабушка рассказывала с большой нежностью, расчесывая ей волосы или укладывая спать, словно истории возвращали родителей к жизни. Сигне нравилось их слушать и представлять, что скоро она последует по стопам матери. Но детство сложилось не так, как она ожидала, и теперь эти истории вызывали в ней жгучую зависть к женщинам, разодетым в шелка и кружева, с их нежными локонами и румянами на щеках. Они наводили на мысли о прекрасном незнакомце, который увлек бы ее на вальс (совершенный в ее исполнении, несмотря на то, что прежде она танцевала только в одиночестве в своей спальне).
Но если верить оставленной Римой книге, то вечер в Торн-Гров был совершенно неправильным. На балах должны быть бальные книжки. Разная музыка для каждого конкретного танца, с множеством правил в движениях. Женщинам не полагалось выпивать больше одного бокала шампанского, так громко смеяться и так фривольно танцевать. Но, похоже, в Торн-Гров никто не заботился об этикете.
Раскрасневшиеся женщины, спотыкаясь, вышли из бального зала на свежий воздух, икая и обмахиваясь веерами. Ими же они отбивались от настойчивых рук поклонников, пытающихся увлечь
