Почему человек за тысячелетия привык к нескольким умиротворяющим звукам и образам?
Такой вот дождь десять тысяч лет назад подсказывал – пора завернуться в шкуру. Дубина рядом. Мамонты подождут. Спокойно попьют воды из ручья косули. Дикие кабаны почувствуют, что сегодня им никто не угрожает, и продолжат, похрюкивая, вертеться на спине в тёплой жиже.
Если выглянуть из окна, то я увижу внизу броуновское движение разноцветных восьмиугольников, – зонтов, хаотично меняющих своё недолгое движение в одном направлении на другое, сопровождаемое, возможно, вспышкой гнева обладателя столь нужного предмета. Зонты бьются, совершают движения вверх-вниз. Если отвлечься от сути происходящего, если просто следить за цветовой быстро меняющейся картинкой, то это начинает завораживать.
Напоминает другое явление, заставляющее забыть о времени, которое приводит к появлению морщин, и прочих… блин! Я отвлеклась.
Ведь кончался дождь, протухали запасы мяса. Оставались сморщенные корешки. Мужчины, закрыв подходящим куском ДСП вход в пещеру, отправлялись на охоту. Потом, бывало, мамонта приволокут, выдадут женщине, а одну лапу на всякий случай закинут на карниз в дальнем углу жилища. Заначка. Там вода капает, прохлада. Холодильник.
Да, вернусь к сути. Разделают мамонта, разожгут костёр. Жадно удовлетворяем инстинкт и веселимся до утра. Что? Вот вина не было! Сидим, когда устанем, у костра, и смотрим, смотрим, пока сон не сморит. Вчера Ою уступила. Сегодня Ую. Это уже давно длится. От кого будет ребёнок?
От мужиков пахнет. Приходится Оя и Уя водить на ручей. Сама моюсь, их мою. Я их люблю… ой!!! новое слово придумала. Хорошо, они не понимают его значения. Ведь общаемся на уровне:
– Ба…
– Бу…
– Бы…
Да, и ещё. После удовольствия от мытья и «сопутствующих» процедур мы лежим в изумрудной траве, глядя в небо. Или на неровности на поверхности ручья, местами выделяющиеся бурлением зовущей, манящей к новому греху прозрачной воды. Сейчас можно подумать, сравнить любимых. Уй грубый, но хорош… в охоте. Ой цветочек вчера подарил. Цветочек завял, но Ой улыбается и гладит меня, даже когда я не готова сказать ему: «Бу!» Они мне оба нравятся. И у меня будет малыш. Это важно. От кого – неважно. До разборок десять тысяч лет.
– Малыш, я поставил кофе.
Это муж неожиданно обнимает меня сзади.
– Сколько раз говорить! Не стой за спиной!
Вот он, ещё один образ из прошлого! Не стой за спиной!
Миллиарды клеток серого вещества работают уже столь быстро, что женщина из пещеры отдыхает… Ну, в смысле, её молекулы никуда не делись. Просто её уже нет.
– Эй, милый, – подняв руки, обнимаю шею прижавшегося сзади любимого, – мне к кофе надо ещё кое-что…
– Всё, что хочешь, дорогая.
– Капли дождя…
– Так…
– Я хочу смотреть на огонь.
– Дальше.
– И… мне нужна вода. Чтобы по ней плыли листья. Они так радуют глаз!
…Дождь всё ещё капал. Барабанил по окну, по навесу беседки на даче. Полчаса назад я смотрела на проплывающие мимо по реке сучья и пустые пластиковые бутылки. Стемнело. Мы уже в доме. Не могу отвести глаз от проёма печки, где бьётся оранжевое сердце. Печку сложил мой Эй.
Такой нежный и безрассудный…
Он обеспечивает моё будущее.
Вдруг он меня озадачивает нелепым вопросом:
– Почему додж?
– Что – додж? – не понимаю я.
– Ты рассказ назвала «Мой додж». У тебя нет доджа.
Дурашка. Сколько раз говорила – не стой за спиной. Печатаю быстро. Дождь – додж… Туда-сюда…
Граничные условия
С широко распахнутыми глазами и победной улыбкой я шагала по городу. Навстречу новой взрослой жизни. Меня взяли на работу!
Да, знакома с отделом кадров. И начальником отдела. И взяли! Так и должно быть.
А что там за мальчики-девочки?
Пришла, как дура, раньше всех, стою у запертой двери. Подходит какой-то клерк, или кто он тут. Глянул на меня. Стал открывать дверь отдела. Ага, свой!
– Здравствуйте, – говорю. И представляюсь: – Анна!
– Ну… – Это он в ответ.
Странный товарищ. Здороваюсь, называю свое имя, а в ответ… Ботаник хренов.
…День прошел классно. Шеф сам ввел в курс дела. С девчонками бегали курить, раз пять пили чай. Я не курю, но
