я люблю Соединенные Штаты Америки! – девушка, которую Борис теперь весьма осторожно поворачивал в танце, не зная, чего ещё от неё ожидать, с вызовом подняла кукольное личико на словно воды в рот набравшего кавалера. – Ненавижу Советский Союз и обожаю Америку и всё американское: «кока-колу», голливудские фильмы, джаз, свободу слова!
Потрясенный таким бесстрашием, Нефёдов не мог и слова вымолвить. Тогда барышня презрительно его покинула, должно быть, задаваясь раздражительным вопросом: «И как только этого узколобого примитива занесло в их продвинутый круг!».
Оставшись один, Борис отошёл в сторону перевести дух. Давно ему не приходилось бывать в таком переплёте. И кто бы мог подумать, что хрупкое существо с невинными васильковыми глазищами может оказаться пострашнее «Фоккера», внезапно вынырнувшего из облаков и заходящего тебе в хвост!
Оглядевшись, Нефёдов вдруг заметил скромно одетую по местным меркам блондинку. Она тоже сидела в стороне от всех. Почти не пила, держалась скромной мышкой на краю стола, и с широко распахнутыми глазами провинциалки слушала заумные разговоры соседей. Почему-то никто из парней ею не интересовался, и это было очень удивительно, ибо она была свежа и достаточно привлекательна. Правда, её простое платье в горошек из дешёвого ситца нелепо смотрелось на фоне заграничных нарядов присутствующих модниц. Вообще, было заметно, что девушка чувствовала себя здесь не в своей тарелке.
Борис подсел к незнакомке. Разговорились. Чувствующая себя неловко из-за того, что никто здесь ей не интересуется, девушка была рада обратившему на неё внимание мужчине. Тем более что он не выглядел высокомерным сыном высокопоставленного папы. Звали её просто и мило – Зиной. Правда фамилию она носила, не слишком подходящую для артистической карьеры – Огурцова. Выяснилось, что Зина – студентка первого курса института кинематографии. После школы поступила в техникум, параллельно работала секретаршей в управлении порта. А потом всё бросила и приехала из Архангельска в Москву, чтобы стать «артисткой». И чудо! Сразу поступила в заветный ВУЗ. Сюда же на вечеринку её пригласил парень с режиссёрского факультета, с которым она познакомилась на учебном этюде два дня назад. Но юноша этот здесь заинтересовался фигуристой шатенкой, и полчаса назад они вдвоём заперлись в ванной комнате.
У девушки было симпатичное личико с большими задумчивыми глазами и ярким румянцем на щеках. А вот фигура – скорее крестьянки, чем будущей кинодивы: плечи широковатые для девушки, высокая полная грудь, крепкие бёдра зрелой женщины. Она казалась олицетворением здоровья. От девушки пахло дешёвым одеколоном, а ещё свежестью утреннего моря и полевых трав. «Наверняка острые на язык сокурсницы-москвички шутливо прозвали её „колхозницей“» – посочувствовал провинциалке Борис.
Кто-то включил радиолу. Предложение потанцевать девушка восприняла с заметным смущением и одновременно с благодарностью. Ей явно тягостно
