на них особо никто не обращал, и Самарцев как-то напрямую поинтересовался: на кой черт это Романову? На что тот сперва барственно ответил, что у него по штату должны быть шуты – чем эти двое плохи? Но потом уже серьезно пояснил: «Народу у нас мало, земля тоже не очень большая, и все видят, что эти двое – просто идиоты, которые защищают или чушь, или подонков, а их идеи – чистый бред. И это важно, как прививка против смертельной болезни. Пусть у людей с детства слово «правозащитник» ассоциируется с этой вот парочкой унылых клоунов».
Самарцев только молча развел руками, признав полную правоту князя…
Кстати, введение смертной казни свело почти в тот же ноль и уголовщину, и наркоторговлю, и разное прочее «Непобедимое Зло Века».
Возвращаясь к опыту работы ФЗУ и СХШ… Выяснилось, что для поднятия уровня здоровья, знаний и интеллектуального развития надо не дискутировать и экспериментировать, раздувая школьное время за счет «новаторской» бессмыслицы, а просто-напросто:
1. Убрать лишние и весьма многочисленные бессодержательные предметы.
2. Увеличить количество часов русского языка, литературы, математики, физкультуры и истории и ввести логику.
3. Вычистить из школ «новаторские» и «прорывные» методики.
4. Вернуть все те же телесные наказания и форму; плюс перестать давить на учителей «успеваемостью» и разрешить им отчислять за регулярные прогулы и двойки.
5. Разделить обучение мальчиков и девочек.
6. Вернуть систему обычных экзаменов с заучиванием огромного количества материала и умением его излагать и обобщать вместо тестирования – в конце КАЖДОГО года.
7. Прервать общение детей с компьютерами любых видов.
И это все…
Жарко сделал всю эту реформу обыденно, почти без затрат, даже как-то уныло и первым не удивился, когда она мгновенно заработала. И на самом деле – чему удивляться? Что в прошлом кто-то мешал признать очевиднейший, веками проверенный факт: дети еще не являются полноценными личностями в силу множества неискоренимых причин, и биологических, и социальных? (Или что мужчина и женщина – разные биологические подвиды и не могут быть «равны», как «не равны» лев и гепард?)
Куда хуже обстояли дела с другими детьми – со многими из тех, кого привозили команды или кто приходил сам. Романов не мог нормально работать с управлением делами новопереселенцев – всякий раз, когда он присутствовал на «приемке», ему казалось, что его подвергают медленной жуткой пытке, ему оставалось лишь поражаться самоотверженности Салгановой. Как в ужасном фильме, проходили перед его глазами тысячи историй – ставших обыденными в своей жути на развалинах мира.
Дети, истощенные до дистрофии. Дети, страдающие кровавым поносом. Дети, едящие глину и дерьмо. Дети, неспособные управиться с ложкой и вилкой. Дети, готовые
