берегу.
– И распрощались?
– Не сразу. Ведь Дерек был для меня связью с тобой. Если бы я с ним рассталась, я бы во второй раз лишилась тебя. Он говорил со мной о тебе, Ноам, я бы прилепилась к любому, кто мог рассказать о тебе! Сойдя на берег, мы постучались в ворота какой-то деревни, Дерек выдал меня за свою супругу, и я согласилась на эту ложь – она отвадила мужчин. Мы жили как брат с сестрой. Потом…
– Что потом?
– Дерек есть Дерек. Он стал сочинять, выдумывать про потоп, описывать якобы построенное им судно, перечислять пары животных, которых он разместил там, бахвалиться своим предвидением, прозорливостью, отвагой и доверием, которое оказали ему Боги. Так в своих россказнях он мало-помалу занимал твое место, а тебя вытеснял… Стоило мне упрекнуть его, он на несколько вечеров умолкал, а затем принимался за старое. Потребность признания превосходила его разум; он восхищался собой – не тобой. И тогда, не предупредив его, я ушла.
– И что дальше?
– Я попыталась жить.
Нура схватила меня за запястье и с тревогой в голосе пробормотала:
– Ты был мертв, Ноам! Ты умер! Понимаешь?
Я накрыл ее руку своей ладонью:
– Я тебе верю, Нура, верю тем более, потому что ведь и я тоже видел тебя мертвой.
Скорее ошеломленные, чем задумчивые, мы умолкли, пытаясь осознать невозможное. Настал мой черед говорить:
– Я пришел в себя на берегу того островка, надо мной склонился дядюшка Барак. Он сообщил мне, что я провел там три дня. Я вскочил и бросился в пещеру. Вы с Дереком исчезли. Я звал тебя, я перевернул все вверх дном, я десятки раз обшарил все углы, я упорствовал – мысль отказаться от поисков была для меня невыносима. Однако Барак вынудил меня признать, что во время урагана тебя унесло течением. Мы в пироге вернулись на судно. Дальнейшее я плохо помню… Я, подобно Тибору, упрямо не принимал действительности.
– Папа, – с горечью прошептала она.
– Тибор не смирялся. «Только не Нура, – твердил он, – только не моя дочь. Она всегда все превозмогала». Его интуиция, его воображаемая связь с тобой до самого конца говорили ему, что ты жива. Едва мы ступили на твердую землю, он принялся искать тебя; твой отец искал тебя повсюду, искал долгие годы и наверняка умер, не теряя надежды тебя найти.
Нура резко поднялась на ноги. Тремя стремительными шагами она удалилась от круга камней и, не оборачиваясь, замерла, лицом к меркнущему пейзажу. Тьму нарушил пронзительный крик совы.
– Нура…
– Подожди, Ноам, дай мне немного побыть… с воспоминанием о папе.
Я вглядывался в ее силуэт: хрупкий, голубоватый, он казался более одиноким, чем менгиры. По мере того как ночь вступала в свои права, звезд становилось все больше, они согревали небо и остужали землю.
Нура сделала глубокий вдох и задержала дыхание; слез не было. Заплачь она – ей стало бы легче, но она не достигла того состояния, когда
