на миг замерло – главным образом от злости на самого себя: увидеть такое он уж никак не ожидал.
Широкий сводчатый проход выходил на крыльцо, где стоял сигарообразный серый аппарат, который Мышелов заметил с воды у верхушки желоба. В его носовой части виднелась подвешенная на петлях крышка люка.
В ближнем конце зала стояла вместительная клетка с толстым дном и массивными прутьями, в которой сидело десятка два черных крыс: безумолчно пища, они сновали по клетке и время от времени с грозным видом сотрясали решетку.
В дальнем конце зала, у подножия винтовой лестницы, ведшей в самый высокий минарет дворца, стоял Глипкерио, в возбуждении вскочивший со своего парадного ложа, сделанного в форме морской раковины. Эксцентричный сюзерен был на голову выше Фафхрда, но тощ, как умирающий от голода мингол. Благодаря своей черной тоге он несколько напоминал погребальный кипарис. Чтобы хоть немного рассеять это гнетущее впечатление, Глипкерио надел на свою белокурую курчавую голову веночек из каких-то фиолетовых цветов.
А рядом с ним, легко, словно эльф, повиснув у него на руке и едва достигая ему до пояса, стояла облаченная в светлое шелковое платье Хисвет. На ее лице, от левой ноздри до подбородка, розовел след, оставленный кинжалом Мышелова; шрам непременно придал бы ее лицу язвительное выражение, если бы девушка не смотрела на молодого человека с весьма милой улыбкой.
Между ложем Глипкерио и клеткой с крысами стоял ее отец Хисвин. На его костлявом теле болталась черная тога, однако на голове до сих пор был надет облегающий шлем из черной кожи с длинными наушниками. Устремив горящий взгляд на клетку, он делал перед ней какие-то гипнотические пассы своими длинными пальцами.
– Черной бездны грызуны, – начал он заклинание свистящим от старости, но вместе с тем резким и повелительным голосом.
В этот миг из узкого прохода подле ложа появилась юная служанка с большим серебряным подносом на бритой голове, который был заставлен кубками и серебряными блюдами со всякой соблазнительной снедью. Кисти девушки были прикованы серебряными цепочками к обручу на талии, а стройные черные лодыжки соединены такой же цепочкой, позволявшей ей делать шаги всего в две ступни.
На этот раз Глипкерио молча простер к ней длинную узкую длань и снова приложил костлявый палец к губам. Стройная служанка замерла и осталась стоять недвижно, словно березка в безветренный день.
Мышелов хотел было сказать: «Могущественный сюзерен, это все злодейские чары. Вы якшаетесь с вашими смертельными врагами!» – однако в этот миг Хисвет опять улыбнулась ему, и он почувствовал, как страшновато-восхитительный холодок пробежал от серебряной стрелки, засевшей в виске, по щеке и челюстям к языку, который мгновенно онемел.
Хисвин снова забормотал с легкой илтхмарской шепелявостью, напомнившей Мышелову стрекотание крысы по имени Григ.
Черной бездны грызуны
Сгинуть,
