промежутках друг от друга розовые косые линии.
Он понял, что это не раскраска, а следы порки. Значит, жирная Саманда не оставила своих художеств с кнутом. Такое садистское родство душ между тощим, как жердь, женоподобным Глипкерио и дебелой экономкой было психологически весьма поучительно и вместе с тем мерзко. «Интересно, чем провинилась служанка», – подумал Мышелов и тут же представил, как Саманда, одетая в толстое черное платье, жарится в раскаленной плите, а может, со свинцовым грузом, привязанным к толстенным лодыжкам, съезжает вниз по медному желобу.
Тем временем Глипкерио обратился к Хисвину:
– Стало быть, следует выманить всех крыс на улицы, а потом произнести твое заклинание?
– Совершенно справедливо, о мудрейший из повелителей, – заверил Хисвин. – Но только нужно немного повременить, пока звезды не займут наивыгоднейшее положение в небесном океане. Вот тогда я с помощью моей магии смогу умерщвить их на расстоянии. Я произнесу заклинание с голубого минарета, и всем им придет конец.
– Надеюсь, звезды пойдут к нужному месту на всех парусах, – сказал Глипкерио, и детский восторг на его лице с низким лбом сменился на миг тревогой. – Мой народ волнуется, требует, чтобы я изринул крыс или прогнал их назад в норы. Но ведь тогда выманить их будет гораздо труднее, как ты думаешь?
– Пусть такая безделица не занимает твой могучий ум, – успокоил сюзерена Хисвин. – Крыс не так-то легко напугать. Можешь принимать против них любые меры, какие сочтешь нужным. И скажи своему Совету, что у тебя в резерве есть могучее оружие.
– А почему бы, – вмешался Мышелов, – не научить тысячу пажей заклинанию Хисвина, чтобы они прокричали его в крысиные норы? Сидя под землей, крысы не разберутся, что звезды стоят не там, где следует.
Глипкерио возразил:
– Да, но необходимо, чтобы эти твари видели хитрые узоры, которые плетет пальцами Хисвин. Этих тонкостей тебе не понять, Серый Мышелов. Ты доставил мне послание Моварла, а теперь оставь нас. – Он повернулся, взмахнув подолом черной тоги, и его глазки с желтой радужкой злобно сверкнули на худом лице. – И имей в виду: я простил тебе твою задержку, Серый Мышелов, простил фантазии насчет дракона и сомнения в магическом могуществе Хисвина. Но в другой раз прощения тебе не будет. Не вздумай и заговаривать о чем-нибудь подобном.
Мышелов поклонился и направился к выходу. Проходя мимо неподвижной служанки с исполосованной спиной, он прошептал:
– Как тебя зовут?
– Рита, – выдохнула та.
Рядом прошла Хисвет, подцепила серебряной вилкой черной икры, и Рита мгновенно рухнула на колени.
– Тайные восторги, – пробормотала дочь Хисвина и принялась катать голубовато-розовым язычком икринки по пухлой верхней губе.
Когда Мышелов ушел, Глипкерио склонился к Хисвину и стал похож на черную виселицу.
– Между нами, – прошептал он. – Эти крысы порой заставляют даже меня…
