Поиграй со мной. Ой, а ты всё еще тут?! – и девочка, повернув ко мне свои янтарные глазки, улыбнулась более радостно.
– Сеня, познакомься, – дедушка призвал девочку к вниманию, – это Есения. Она будет твоей няней.
– А кто такая няня? – удивилась дочка.
– Няня – это… Это почти, как мама, – нашёлся мужчина, и мои ладони крепче сжали подол платья. – Она будет всё время с тобой рядом – гулять, заниматься, играть.
– Играть?! – Арсения оживилась ещё больше. – А она много игр знает?
– Очень много, – не выдержала я и шаловливо коснулась кончика её носа. – Я уверена, мы с тобой подружимся.
Дочка смущенно улыбнулась и плотнее прильнула к своему деду.
Комната няни не обладала просторностью. Клаустрофобия мигом дала знать о себе, и я поспешила распахнуть окно.
– Потерпи пока так. Благо на дворе лето. Если всё получится я организую тебе комнату в бывшем Зимнем саду.
Бывшем? Растерянно уставилась на мужчину.
– Я уже говорил тебе, что сын очень сильно изменился, и это один из первых симптомов. У меня даже сложилось впечатление, что он начал всё делать с точностью наоборот. Всё, что раньше было его отличительной чертой он искоренил в себе – живопись, сад, растения, конюшня. Зато теперь злостный трудоголик и медийная личность.
Тоскливо посмотрела на отца Марка, чувствуя свою вину с каждым словом всё сильнее. Да, мой любимый мужчина избавился от всех качеств, за которые я полюбила его. Бросил вызов самому себе и… Справился. А я? Я – нет. Я по-прежнему люблю своего нежного, ранимого и ласкового зверя.
Встреча с прислугой была очень бурной и эмоциональной. Вера Александровна плакала в три ручья и не выпускала меня из крепких рук. Савелий и садовник тоже не скупились на объятия. Расспрашивали о жизни, журили, что сбежала от них на столько лет и искренне возмущались, что я не намерена составить конкуренцию новой пассии Марка.
– Не, она конечно ничего, – это "ничего" Савелий очертил у груди полукругом, – но ты нашему женофобу больше подходила.
– Естественно, дуралей, – ворчливо развела руками повариха. – Еська же наша. А та дылда? И где он её себе только откопал? Лахудра!
Я не сдержала улыбки, понимая их недовольство. Знала, что не со зла, потому что они очень любили меня и, не покривив душой, была уверена, что были бы не против видеть в роли молодой хозяйки дома.
Уже позже, я настойчиво просила не афишировать, кто я такая, особенно дочери и невесте Марка.
– Бедная ты моя, – по-бабьи пискнула повариха и утерла веки уголком фартука. – Родную дочку нормально не обнять и не рассказать кто ты ей на самом деле.
– Не сейчас, Вера Александровна, – похлопала женщину по руке. – Но сдаваться я не намерена. Мне нужно время.
На службу с радостью заступила прямо с утра следующего дня. Малышка ещё сладко спала, когда я вошла в детскую. Тихонько подошла к кровати
