руками и развешиваю на веревки, – она указывает рукой в сторону, но в темноте я не совсем понимаю, куда.
– Ого, – только и могу выдать я.
– Да ты не переживай, внучек, я привыкла за столько лет. Я и малютке рада, все ж легче, чем руками. А то раньше настираешься, а потом пальцы крутит от боли. Сейчас всяко легче. Ну давай, идем, будем укладываться.
– Я покурю еще, – достаю из кармана пачку сигарет и зажигалку.
– Гадость это, – качая головой, отзывается бабушка, а потом идет в дом. – Постелю пока.
Как только кружевная шторка на входе в дом закрывается за бабушкой, я подхожу к двери и выключаю свет во дворе. Закуриваю и, задрав голову, выпускаю дым в небо. Звезды здесь словно волшебные, в городе такие не увидеть. И так их много, словно кто-то рассыпал их по небосводу. Я думал, что мне хреново живется. А моя бабушка, оказывается, застряла в каменном веке и даже не жалуется.
– Мяу, – раздается слева, а потом жирный кот начинает тереться о мою ногу.
Присаживаюсь на выступ дома и глажу наглую морду, в очередной раз затягиваясь.
– Вот кому здесь живется хорошо, да, котяра?
– Мяу, – отвечает он.
– Так я и знал, – усмехаюсь, трепля его живот.
Докурив, возвращаюсь в дом, заперев дверь на большой скрипучий засов.
– Кирюш, я тебе постелила в дальней комнате, – говорит бабушка, когда я вхожу в «гостиную».
Телевизор уже выключен, экран накрыт салфеткой.
– А это зачем? – киваю на кружевную ткань, покрывшую кинескоп.
– Так чтоб пыль не садилась. И красивее так, – умиляется бабушка.
– Это ты сплела?
– Связала. Да, я. Еще и носочков тебе, кстати, навязала, только посылка почему-то возвращалась три раза, – грустно заканчивает она. – Завтра тебе их отдам.
– Спасибо, ба, – на меня накатывает такая бесконечная нежность к ней. Подхожу и обнимаю свою коротышку, а она обвивает мою талию морщинистыми руками и всхлипывает. – Ба, ты чего?
– Ой, да не обращай внимания, – говорит она, отстраняясь и утирая слезы воротником халата. – Я ж старая уже, тонкослезая стала. Ну все, топай спать.
– Я рад, что приехал, ба, – произношу негромко.
– И я, внучек, рада, – с ласковой улыбкой отвечает она.
Мы расходимся по комнатам и укладываемся спать. Это так странно: вокруг столько звуков, и ни одного громкого. Ни воя сирен, ни шума машин, ни ругани за стеной. Только сверчки, тиканье часов, шуршание листьев за открытым окном. А потом еще и урчание кота, который, запрыгнув на мою кровать, укладывается мне прямо на грудь. Как будто знает, где болит сильнее всего. Только там и болит. Прижимая к себе наглую толстую морду, я уплываю в безмятежный сон.
Глава 2
– Лидия Порфирьевна, хлеба не было. Привезли совсем мало, разобрали еще до моего прихода. Простите, поздно сегодня пошла.
Меня будит голос, похожий на перезвон колокольчиков. По телу мгновенно
