заступничества от распущенных военных банд, не слушавших ничьих распоряжений… Приморская земская управа просила иностранных консулов добиться увода из областей всех русских войск, чинивших над населением невероятные насилия, безобразничавших и сжигавших целые деревни»[461].
Все попытки введения регулярства не только не увенчались успехом, но и приводили к прямо противоположному результату: у Колчака «Ставка разрослась в нечто чудовищное по своим размерам и совершенно не соответствовавшее той ничтожной положительной работе, которая там производилась…, – вспоминал Будберг, – работа сводилась к составлению сводок, к разного рода статистике и к мелочному вмешательству в действия армий, состояния которых Ставка не знала, в местности, описания которой в Ставке не было, и при условиях, которые ставочные младенцы и представить себе не могли, сидя в Омске»[462].
Таким же провалом закончились попытки введения регуляторства и на Юге России: «После Деникина хаос и развал царили всюду, в верхах и в низах, но главным образом в верхах, – однако, по словам ген. В. Замбржицкого, – Врангель сумел в короткий срок упорядочить все…»[463]. Но противоречия, «органически присущие белому лагерю», как отмечает А. Ганин, так и остались неизжиты. «Армия, – подтверждал ген. П. Залесский, – по существу оставалась прежняя, со всеми ее прежними недостатками… Те же «дивизии» из 400 штыков, те же поручики на ролях генералов; те же «вундеркинды» всюду – и в военной и в гражданской администрации; тот же протекционизм, те же «свои» везде, та же «лавочка» всюду; то же служение лицам… А управление Генеральным штабом было вручено офицеру, который гораздо лучше знал жандармское, чем военное дело…»[464].
Пополнения
Бои, упорные и жестокие, так как большевики не только оказали нам стойкое сопротивление, но и сами пытались переходить в контратаки…, – бои с каждым днем уменьшали наши силы. Тыл же по-прежнему оставался безучастным и не давал подкреплений.
Наглядным и наиболее острым следствием провала всех попыток «введения регулярства» явилась неспособность «белых» обеспечить действующую армию необходимыми людскими ресурсами. В результате, чем дальше продвигалась Белая армия, чем большую территорию занимала, тем больше она теряла свою боеспособность. «Для меня было ясно, что чудесно воздвигнутое генералом Деникиным здание зиждется на песке, – указывал на этот факт Врангель, – Мы захватили огромное пространство, но не имели сил для удержания его за собой. На огромном, изогнутом дугой к северу фронте вытянулись жидким кордоном наши войска. Сзади ничего не было, резервы отсутствовали. В тылу не было ни одного укрепленного узла сопротивления»[466].
«Мы «отвоевали» пространство больше Франции. Мы «владели» народом в сорок миллионов с лишком… И не было «смены»? – восклицал Шульгин, – Да, не было. Не было
Раупах Р. Р.…, с. 238.
Будберг А. П. Дневник // Архив русской революции. Берлин, 1924. Т. 15. С. 342.
ГА РФ. Ф. P–6559. On. 1. Д. 5. Л. 142. (См. подробнее: Ганин А…, с. 76).
Залесский П. И. Возмездие (Причины русской катастрофы). Берлин, 1925. С. 252–253. (Ганин А…, с. 76.)
Сахаров К. В.…, с. 170.
Цит. по: Егоров А. И… с. 358, 359.
