среду при помощи фоторецепторов (чтобы решать, куда идти/плыть), гравитационных рецепторов (чтобы распознавать, где верх, а где низ), болевых рецепторов (чтобы распознавать токсины) и так далее. Они обладают молекулой ДНК, используют сахар в качестве источника энергии; короче, сайгаки и бактерии – живые существа. Настаивать на противоположном – занятие для бездарных философов и далекое от интересов полевых биологов.
Как раз напротив.
Термин «биология» существует с самого начала XIX века, и за два столетия исследователи так и не смогли договориться о таком определении жизни, которое устроило бы всех. Само собой, вместо этого они придумали больше сотни разных определений! Помимо Аристотеля, физика Эрвина Шрёдингера, биолога Жака Моно, а также астрофизика и популяризатора науки Карла Сагана, довольно много людей предлагали им свою помощь, всякий раз надеясь, что вот следующее определение уже наверняка будет хотя бы чуть более универсальным и финальным… но этого так и не случилось. Даже хуже: вполне возможно, что дать определение жизни «либо невозможно, либо бесполезно», как однажды написал философ Эдуар Машери.
Обратимся к предыдущему определению: живое существо состоит из клеток, обладает жизненным циклом, поддерживает гомеостаз, осуществляет метаболизм, растет, адаптируется к окружающей среде, реагирует на раздражители, размножается и эволюционирует. Но эти критерии оставляют за скобками отдельные исключения. А как насчет мула, стерильного гибрида осла и лошади, который неспособен размножаться? Он кажется вполне себе, хотя и не отвечает одному из основных критериев определения жизни.
И наоборот, лесной пожар поглощает и преобразует энергию для движения, роста и размножения, соответствует всем пунктам из списка метаболического определения жизни и все же не является в полном смысле слова живым существом.
А как насчет смоделированной компьютером игры в жизнь, алгоритмов, которые развиваются in silico, на кремниевом уровне, поколение за поколением или, скорее, один процессорный цикл за другим?
Другая проблема возникает при таких попытках подобрать универсальное определение: мы определяем эти свойства на примерах того, что, как мы точно ЗНАЕМ, живо. Мы берем человека, собаку или рыбу-каплю[16] (Psychrolutes marcidus – для тех, кто в теме), а дальше мы просто смотрим, что это существо делает.
Каждое из перечисленных выше живых существ обладает набором клеток, движется, растет, размножается и так далее, то есть является живым организмом в широком смысле слова. Проблема заключается в том, что с помощью этого метода мы не всегда можем распознать организмы, которые функционируют по другим правилам, даже если они (возможно) вполне живы.
Растения, которые живут в довольно трудно воспринимаемом ритме, можно наивно назвать «неживыми», как и кораллы, которые легко принять за цветные камешки. Водоросли, биопленки из бактерий или грибы, которые на первый взгляд могут показаться мусором, ставят
Которая вовсе не так неприглядна, как ее пытаются выставить. Эта рыба обитает на огромной глубине, а фотографируют ее, уже когда выловят. Вот представьте, как бы выглядело ваше лицо, заставь вас позировать фотографу после того, как вас достали с глубины 4000 метров? Хватить хейтить рыбу-каплю!
