резных кресла черного дерева с богатой темно-зеленой бархатной обивкой, между ними – круглый столик на низких ножках.
За несколько проведенных в замке дней я успела свыкнуться с неярким освещением и теперь без труда могла рассмотреть, что крышка стола выложена изумительной мозаикой – нечто вроде старинной карты мира, с обозначением полюсов, материков, морей и океанов. Выложенные разноцветными осколками рисунки сопровождались незнакомыми вычурными письменами.
Все это я наблюдала краем глаза, не заостряя внимания. Сейчас меня заботил другой, куда более важный вопрос.
– Вот, значит, чего стоит слово дракона… – Мой голос дрожал от подступающих рыданий. – Мошенник!.. Чешуйчатый враль!
Я замолчала, но лишь для того, чтобы глотнуть воздуха и продолжить обличительную речь. Меня душили обида и гнев, сметавшие остатки здравомыслия. – И как долго ты намеревался это скрывать? – Дракон странно блеснул глазами, и я осеклась. – Хотя позволь угадать… Ты и не собирался возвращать меня домой, так ведь? Решил продать меня в рабство этой адской ведьме! Знаешь, что с тобой сделали бы в нашем мире за торговлю детьми?!
– Лис… – В голосе Джалу звучали усталость и безнадежность. – Я ведь сразу сказал, что из моего замка ты не вернешься домой.
– Но ты обещал!
Джалу пожал плечами. Теперь лицо его походило на безразличную восковую маску.
– Ты вынудил меня. Я всего лишь озвучил то, что ты хотел услышать.
– Неправда! – выкрикнула я. – Ты солгал!
– Один замок – одно окно! – резко сказал Джалу. – Одно окно – один полет!
Я закусила губу, «мантра» была до боли знакомой.
– Окно перемещения – это как… – дракон беззвучно пошевелил губами, ища подходящие слова, – как падение угасшей звезды. Такое чудо не случится с ней дважды.
– Так, значит, все-таки чудо? – переспросила я, постаравшись вложить в голос как можно больше яда. – Зазу рассказал мне про вашу магию. Я знаю, что она существует!
– Замковой слишком много болтает… – процедил Джалу.
– И мне известно, как сильно ты ее не любишь! – Я уже не могла остановиться, хотя подсознание давно било в тревожные барабаны. – Может, ты просто боишься до чертиков? О, какой храбрый дракон, бегающий от собственного хвоста!
Обрати я внимание в тот момент на его лицо – мертвенно-бледное, заостренное от ярости, – я бы, возможно, ведомая инстинктом самосохранения, прикусила язык, но я не видела ничего, потому что гнев плотной красной пеленой застилал глаза.
– Ты трус, дракон! Бесчестный трус и обманщик! Было ли хоть что-то из твоих слов правдой?!
– Было.
Поперхнувшись воздухом, я сомкнула челюсти так резко, что прикусила язык. Во рту появился металлический привкус.
Его голос, тихий и хриплый, как у простуженного человека, прозвучал в самое ухо:
– Я не врал, когда говорил, что могу
