Дорогие скаковые лошади мчались по беговым дорожкам, а все те, кто хоть что-нибудь собой представлял, из кожи вон лезли, чтобы их тоже заметили. Что касается моды, она почти не изменилась. Был 1908 год, прошло почти десятилетие нового века, газеты провозгласили расцвет революционной эпохи. А женщины по-прежнему горделиво расхаживали все в тех же дурацких платьях с тесным лифом, сидеть в которых было сущим мучением, и с похожими на кочан капусты, нелепыми сооружениями на голове.
Я очень удивилась, когда встретила здесь Адриенну: она приехала в Лонгшан посмотреть на скачки со своей новой опекуншей, мадам Мозель, той самой свахой, организовавшей бегство в Египет. В первую минуту я не узнала свою юную тетушку, скромно прохаживающуюся вместе с сопровождающей ее мадам у самой беговой дорожки, огороженной белым заборчиком: тонкая фигурка в белых и кремовых тонах, вся в лентах, затянутая в корсет так, что, кажется, еще немного – и дух вон. Адриенна остановилась и мельком бросила на меня взгляд. Я стояла одна, в мужской шляпе с мягкими полями, простой блузке, с коротеньким шелковым галстуком под воротничком (я взяла галстук Бальсана и подрезала его), в подпоясанном ремешком черном жакете, юбке до щиколотки из верблюжьей шерсти и сапожках на низком каблуке. Лицо Адриенны вдруг осветилось.
– Габриэль! – крикнула она.
Я стала в замешательстве озираться, пока не поняла, что она обращается ко мне.
С тех пор как я уехала из Мулена, меня никто не называл по имени. Мадам Мозель окинула меня оценивающим взглядом, в котором читались и насмешка, и отвращение, а тетя обняла меня.
– Вы только посмотрите на нее, – тихо произнесла она, – как всегда, элегантна. Господи, как я по тебе соскучилась! Ты мне совсем не пишешь. Обидно даже. А ты? Ты скучала по мне?
Да, очень скучала, я поняла это только теперь. Скучала по ее мягкой, кроткой натуре, по ее живому природному изяществу – она совсем не изменилась, хотя любовь к Морису подняла ее общественный и материальный статус довольно высоко, судя по роскошному платью и сверкающим на запястьях браслетам с драгоценными камнями.
– Ты вышла замуж? – спросила я.
Почему-то мне пришло в голову, что она давно замужем, хотя на свадьбу меня не пригласила.
Мадам Мозель громко фыркнула, и тогда Адриенна взяла меня под руку и предложила пройтись.
– Нет еще, – грустно ответила Адриенна. – Ну а ты как поживаешь? Рассказывай, рассказывай все. Ты, наверное, так любишь своего Бальсана, ты живешь у него в замке, вот приехала с ним сюда. Завидую я тебе. А мы с Морисом делаем все тайком. Мы должны доказать его родственникам, что нас связывает настоящая, чистая любовь. Я не живу с ним, а вижусь всегда в присутствии мадам Мозель. Мы ни на минутку не остаемся одни: порядочная дама не может позволить мужчине таких вольностей.
Я продолжала молчать. Если так судить, то я никакая не дама, тем более порядочная. Но скоро я поняла: Адриенне абсолютно неинтересно знать, как я живу. Она почему-то была уверена, что я вполне устроилась с Бальсаном и всем довольна. Это главное,
