style="font-size:15px;"> – Руки Бульденежа – метеозависимы, они предсказывают погоду. Мы вверяем в них себя.
Старик расплылся в морщинистой улыбке.
– Томпсону недоставало хорошей компании!
Майкл Джейкобс ответил кивком и добавил:
– Я того же мнения. А что скажет мистер Карлсен?
Адам мрачно взглянул на предмет обсуждения.
Пока он обдумывал ответ, Томпсон искоса посмотрел на Барбару. Она стояла поодаль у стены, не мигая, водя по всем своими маленькими серыми глазками надзирательницы.
– Я бы не мучил его и дал прыгнуть, – произнёс наконец Карлсен.
– Вот это правильно, – оценила Ольга, кивнув.
Вопрос Томпсона после её слов звучал как-то неловко:
– Вы бы за меня не боролись?
Карлсен отрезал:
– Нет.
Урсула с нажимом укорила его:
– Вы – жестокий человек!
– Никто не в силах излечить человека, если он однажды уже дошёл до обрыва. Даже вы, доктор.
Замечание Карлсена застало врасплох Джеффри Томпсона: уже второй человек ставил под сомнение деятельность Джейкобса.
Доктор тронул очки и спросил:
– Вы не верите в психоанализ?
– Я верю в изучение проблемы, но не в лечение, – пояснил Карлсен. – Если в первый раз попытка покончить с собой не удалась, человек будет подсознательно создавать себе ситуацию, в которой ему повезёт завершить начатое.
Томпсону стало интересно, что за этим крылось: душевная чёрствость или же нечто противоположное.
– Вы имели опыт общения с самоубийцами? – спросил он.
Адам Карлсен охотно кивнул в ответ.
– Из-за меня погибло несколько человек, – с гордостью викинга сообщил он.
– Из-за вас?
– Все они были убийцами.
В пальцах у Ольги крошилась забытая сигарета. Девушка с интересом наблюдала за лицом Томпсона.
Тот сидел прямо и не замечал собственной отвисшей челюсти.
– Мистер Карлсен их не убивал, – уточнил доктор Джейкобс. – Он лишь доказал их виновность, а затем великодушно дал им возможность покончить с собой, чтобы за них это не сделала виселица.
Барбара кашлянула.
– Как вам это удалось? – спросил Томпсон. – В смысле, раскрыть преступления?
Ответ был краток:
– Случайно.
– А теперь вас мучает совесть?
– Я – беженец, мистер Томпсон. Моих родителей расстреляли фашисты. Мне не жалко убийц. Но я был более чем милостив к ним. А если бы меня мучила совесть за чужие преступления, я бы давно покончил с собой.
– Тогда почему вы здесь?
Карлсен с расстановкой произнёс:
– В вашей замечательной стране меня, десятилетнего, взяла к себе семья – супружеская пара и их сын, мой ровесник. Пару месяцев назад он сбежал из дома. Его родители обвинили в этом меня и, можно сказать, временно
