крикнул я ей в спину.
Как же меня все достали! Всякая козявка будет ещё мне указывать, как себя вести!
5
В пятницу мать ошеломила меня неожиданным заявлением:
– Со следующей недели ты идёшь учиться в сорок восьмую школу. Мы уже обо всём договорились.
– В какую ещё сорок восьмую? Ты чего? – я аж чуть не поперхнулся такой новостью.
– Я разговаривала с завучем, это моя знакомая, и с директором уже всё утрясли.
Я, онемев, хлопал глазами. А она продолжала ещё решительнее:
– Вашу школу закрывают на капитальный ремонт, а учеников распределяют по другим. И, увы, отнюдь не самым хорошим. Мы же с отцом договорились, чтобы тебя взяли в сорок восьмую. Это лучшая школа в районе. Она, во-первых, близко, во-вторых, там сильный математик. И вообще там все предметники хорошие, я узнавала. Тебе это нужно в будущем.
– Нафига мне вообще ваша математика? Я в спорт пойду!
– Какой спорт? Не смеши меня! Футбол – это не профессия!
– Очень даже профессия!
– Я не поняла, ты чего протестуешь? Говорю тебе – вашу школу закрывают. Вас всё равно разбросают по другим школам. Или что, ты собрался вообще не учиться?
– Было бы здорово!
– Умно, ничего не скажешь, – фыркнула мать.
– Я хочу пойти со всеми! Куда наших отправят, туда и я!
– Ты пойдёшь в сорок восьмую, и точка. Документы я уже отнесла, – отчеканила мать и стремительно вышла из моей комнаты, пока я ещё что-нибудь не сказал. Ведь ей же обязательно надо последнее слово оставить за собой.
Посмотрим, подумал я. Ещё чего! Всё сама решила, меня не спросила. А я вот не пойду, и всё тут! Что она меня, на руках туда понесёт?
Вечером наши собирались на Нижней набережной. Договаривались к шести, но я на полчасика опоздал. Сослался на пробки, хотя, по правде, сам не слишком торопился. Потому что сколько раз бывало – заявишься вовремя и ждёшь, пока остальные подтянутся. Уж лучше пусть меня ждут.
Серёга Шевкунов вообще не пришёл. Я испытал двоякое чувство: с одной стороны, облегчение – всё-таки злился на него ещё порядком, с другой – лёгкую досаду, как ни крути, а привык к нему.
Зато Инга и Крылова попались мне на глаза чуть ли не самые первые. Обе меня демонстративно не заметили. Правда, стоило отвернуться, тут же зашипели всякие гадости в мой огород.
Ещё и пацаны принялись досаждать вопросами: где Серёга, что с ним, почему – как будто я его нянька! Особенно Жека Верещагин насел.
– Чего докопался? Я его что, пасу? – рявкнул я.
– Да успокойся ты! – отпрянул от меня Верещагин.
– А я и не нервничаю. Стою себе, никого не трогаю. Это ты привязался ко мне и верещишь, аж уши зачесались.
Верещагин дёрнулся, но ничего отвечать не стал, только отвернулся. А как насупился! Боже ты мой, цаца нашлась! Наверняка он так чутко на «верещишь» среагировал, хотя никакого намёка на его фамилию я не вкладывал.
