понятно, кто здесь хозяин, а кто дополнение. Байкал сверкал колдовским зеркалом, живым и неровным, распространяясь во все мыслимые границы бинокулярного зрения, белой дымкой упираясь в линию горизонта.
Дмитрий Птица ходил по Байкалу с сыном Егором. В который раз разглядывая побережье с катера, он молча млел от красоты проплывающей картины. Егор знал, о чем думает отец, и тоже любил озеро и свою деревню настолько, насколько может любить десятилетний мальчишка, а именно – он принимал как должное все это мерцающее, дышащее и зеленеющее изобилие, с трудом представляя, что где-то люди живут по-другому.
Мальчик рос крепким, по-деревенски здоровым и очень любознательным. Темные волосы его, пятерней уложенные на косой пробор, вступали в контраст со светлыми серо-голубыми глазами, чаще сощуренными от солнца или дурашливого пацанского смеха. Нос Егора, в отличие от отцовского, картофельного, был по-девчачьи узким у основания, а кончиком курносо взмывал вверх. На нижней челюсти справа красовалось неровное, с грецкий орех, сметанное витилиго – участок кожи без пигмента, в летние месяцы особенно выделявшийся на загорелом лице. «Солнышко тебя поцеловало!» – говорила ему мать и громко чмокала в недородинку.
Егор управлял лодкой лет с восьми и сейчас уже твердо держал руль, прищурившись, следил за водяными искрами, вылетавшими из-под носа катера. На куртке у него красовался большой овальный значок, синий с серебром, с выбитым государственным гербом и надписью «Водная полиция». Значок принадлежал отцу, руководившему небольшой бригадой. Отец изредка поглядывал на важного Егора и усмехался.
– На Солонцовку пойдем? – нарочито позевывая, спросил Егор.
Иногда после рыбалки отец разрешал прокатиться по сладким браконьерским местам, зафиксировать новые сети и другие следы пребывания нарушителей: вытоптанные поляны с приглаженной лодками седой осокой или разбросанные остатки еды. Егор мечтал хоть разочек поучаствовать в задержании, но отец, если видел вдалеке засуетившихся рыбаков, вызывал бригаду, сына быстро высаживал у ближайшей деревни, а сам уезжал на «операцию», как ее называл Егор.
– Нет! Сегодня домой, – тихо, но твердо ответил отец.
Дмитрий увидел, как расстроился сын, но они и без того почти пять часов провели на озере.
Причалив к Большим Котам, отец крепко привязал лодку к кнехту и вытащил из пластикового ведра садок с пятью крупненькими розовощекими хариусами. Егор собрал вещи: теплые кофты, кепки, дождевики, – засовывая их в большую спортивную сумку, которую накинул на плечо и спрыгнул с катера, оставив его чистым, как учил отец.
К ним неспешно подошел Петро, конопатый мужик лет сорока из бригады Дмитрия. Он поздоровался, насмешливо оценил улов:
– Не густо!
Отец сплюнул и улыбнулся:
– Нам хватит, Петро, знаешь.
– Знаю, – отозвался Петро, достал из заднего кармана приплюснутую
