не следовало бы ему открывать дверь, ведь это не его дом, но стук повторяется, резкий и настойчивый, и Уэс нехотя выползает в прихожую. В дверной глазок он видит на веранде Халанана – тот задыхается, с него ручьем льет дождевая вода.
Изумившись, Уэс распахивает дверь.
– Халанан! Зайдете?
– Времени нет. Я пришел передать, что тебе звонили в гостиницу. Говорят, твоя сестра. Как ее… Маделин?
Черт. Звонки Маделин никогда не сулят ничего хорошего.
– Зачем звонили?
– Жаль, что сообщать об этом тебе пришлось мне, но она сказала, что с твоей матерью произошел несчастный случай.
Вестибюль гостиницы «Уоллес-Инн» такой же, как запомнился ему тогда вечером, – очаровательное подобие какого-нибудь пафосного столичного отеля. Над головой сверкает люстра, яркая, искристая, как шампанское, сквозь приглушенный гул голосов в ресторане слышно, как кто-то наигрывает на рояле переливчатую мелодию с синкопами, которая как раз сейчас вошла в моду в Дануэе.
Ровесница Уэса прислонилась к стойке администратора, почти скрытой из виду ветками какого-то раскидистого растения. В любой другой день Уэс не упустил бы случая пофлиртовать с ней, но сейчас едва замечает ее. Все, на чем он способен сосредоточиться, – беспрестанно повторять про себя услышанные от Халанана слова «несчастный случай». Не может быть, чтобы мама умерла. Халанан сказал бы ему. Вдобавок он сам понял бы в глубине души, уверен Уэс. Потому что сместились бы земные полюса или лопнула в нем некая жизненно важная жилка.
Он стаскивает кепку и торопливо выпаливает:
– Добрый вечер, мисс. Меня зовут Уэстон Уинтерс. Я слышал, мне звонили?
– А-а, – ее губы складываются в тонкую сочувственную линию. – Вы можете перезвонить вон там, мистер Уинтерс. Принести вам кофе?
– Пожалуй, да. Было бы замечательно.
Она ведет его за стойку, в уютный своей теснотой кабинет с плюшевым ковром и массивным деревянным столом. Он падает в кресло и ждет, когда девушка вернется. Ей требуется всего минута, чтобы скрыться за дверью, а потом снова вернуться и вложить ему в руки кружку. Тепло, проникающее сквозь кожу, ласкает его закоченевшие от холода суставы.
Собравшись с духом, он набирает на аппарате с диском свой домашний номер. Поверхность кофе дрожит, покрывается рябью, его отражение разбивается в ней, а телефон звонит ему в ухо. Он успевает издать лишь один сигнал, и в трубке становится тихо. Никто ничего не говорит, но по напряженному молчанию ясно, что кто-то слушает.
– Мад?
– Уэстон, – резко отзывается она.
Он резко втягивает воздух, услышав в ее голосе едва замаскированную ярость.
– Что случилось?
– Маме нужна операция. Она уснула на работе и загнала себе в руку иглу.
Уэс вздрагивает.
– Как она?
– Ты слышал,
