Пока всё расставляет, мы молчим.
– А ты почему решил, что никогда не женишься? – спрашиваю Данилу, как только мы опять остаемся одни.
Но Турбин тоже не спешит изливать мне душу. Сидит, поджав губы в тонкую нитку, и пялится в тарелку, будто подбирает слова.
Глава 14
Данила
Я и до салона оценил внешние данные Ребровой, иначе бы и не предложил работу, а уж после… Теперь даже не знаю, не совершаю ли ошибку? Марина красива, остроумна и обладает врожденной грацией. В стильных шмотках, когда она несет себя через ресторан, на неё все мужики пялятся так, что шеи сворачивают. А я… Я внезапно чувствую гордость напополам с ревностью. Хреново это. А теперь она спрашивает, почему я жениться не хочу. И что я должен ей сказать? Всю правду, что ли?
Да как-то стремно рассказывать девушке, которая нравится, слезливую историю одинокого пацана, который не был нужен ни отцу, ни матери, поэтому воспитывался няньками.
– Не верю в институт брака из-за того, что много этих браков повидал со стороны, – обхожусь без подробностей. – От них только проблемы с дележом имущества и пожизненными обязательствами перед детьми. Я решил, что лет в сорок найму суррогатную мать для вынашивания наследника и хватит мне.
Реброва хлопает своими длинными ресницами, как будто пытается взлететь со стула и умчаться подальше от идиота, который несёт такую ахинею.
– Но как только встретил меня тут же передумал, да? – Марина показывает пальцами кавычки.
– Да, – морщась, соглашаюсь.
Всё будет выглядеть настолько тупо, что пацаны не поверят. Надо срочно что-то думать. Чем, ну чем Реброва могла меня зацепить?
– Мне не приходит в голову ни одна причина, по которой бы я могла повлиять на такого как ты, – задумчиво говорит моя будущая фальшивая жена, как будто мысли мои читает.
– Ладно, не парься пока на эту тему. Я пока о другом беспокоюсь. Ни ты, ни я, не спешим вываливать друг другу истории своей жизни. Давай поступим так: напиши мне доклад на эту тему и приложи фотографии, и я поступлю так же. Потом сядем в гостиной и всё разберём.
Реброва надувает щеки, тяжело дышит носом, я было думаю, что ей плохо стало. Аллергия там, или подавилась. Но она прыскает и начинает смеяться в голос. Чуть на стол не падает. Смех она так пыталась сдержать. А зря, кстати. Он у неё красивый и заразительный. Я сам вскоре начинаю непроизвольно улыбаться.
– Ой, не могу, Дань, – вытирая слезы, сквозь хихиканье, выдаёт она, – как представлю себе эту картину, так не могу перестать ржать. Но вообще, ты прав. Так нам действительно будет проще.
Марина какая-то лёгкая. С ней просто. И даже её «Даня» меня не коробит, хотя я никому не позволяю себя так называть, кроме матери. Той что-то запрещать бесполезно.
– Вот и хорошо. Доела? Десерт будешь? – решаю завязать с весельем, а то такими темпами она меня до искренней симпатии доведёт.
– Нет, поздно уже для сладкого, – грустно
