Появится, так появится. Если хозяин так хочет – пусть так и будет. Хотя если его, Тихона, спросить, то им и вдвоем неплохо. Ну вот соседка пусть заходит иногда, если с колбаской особенно.
Если бы он знал, что день грядущий им готовит!
Собственно, сам день начался неважно. У хозяина болело сердце. Тихон это еще ночью почувствовал и перебрался с подушки под одеяло, приткнулся под бок спящему, прижался и так лежал до утра – лечил. Под утро испортилась погода, начался дождь, унылый, монотонный, нескончаемый, а вместо рассвета наступили утренние сумерки. Тихон такие дни не любил, дремал, мерз и скучал. Хозяин встал позже, чем обычно, зарядку делать не стал, в душ пошел, шаркая тапками… скучно. Сварил себе гадко пахнущий напиток под названием «кофе», яичницу пожарил без колбаски… бесперспективно. После завтрака решил пойти в магазин. Долго собирался, вздыхал, выглядывал в окно, идти под дождь ему явно не хотелось.
Когда все же ушел, Тихон покрутился возле своей миски, понюхал, но есть не стал. Начал было вылизывать шерсть на левом боку, на котором пришлось всю ночь лежать, но стало лень. Он бросил это дело на половине и пошел искать подходящее место для качественного продолжительного сна. В отсутствие хозяйки он наслаждался полной свободой выбора поверхностей. На диванах было просторно, в креслах – уютно, на кровати в спальне – непривычно, на окне холодно, на пианино… О, на пианино он любил сидеть. Во-первых, полный обзор гостиной. Во-вторых, чувство собственного превосходства и власти над обстоятельствами. Но вообще, конечно, скользко, да и узковато. Поэтому, посидев на пианино прямо под носом у хозяйкиного портрета, Тихон перебрался в кресло и там уснул.
Проснулся от звука шагов на площадке. Завозился ключ в замочной скважине, значит, надо идти встречать. Зевая и потягиваясь, Тихон пошел в прихожую. Лень, конечно, но порядок есть порядок: встретить, забраться на плечи, обнюхать. Но не пришлось. Едва шагнув за порог, Евгений Германович пристроил пакет с продуктами и сообщил:
– Тихон, приведи себя в порядок, у нас гости.
И поставил на пол мокрую кошку.
Тихон едва не упал в обморок – единственно по той причине, что коты этого делать не умеют. Это была первая кошка, увиденная им в сознательной жизни, если не считать его собственного отражения в зеркале. Но кот в зеркале был просто серый и примитивно полосатый. А она была совершенно белая, с розовым носиком, бело-розовыми ушками и потрясающими глазами, левый – голубой, правый – зеленый. Тихон заглянул в это разноцветье – и пропал. Намокшая шерсть слиплась и торчала белыми иголками, отчего гостья походила на несчастного ежика, но Тихону она показалось верхом совершенства и образцом кошачьей красоты.
– Ну, что скажешь? – посмеиваясь, спросил Евгений Германович. – Пустим девушку погреться? А как высохнет, объявление напишем, глядишь, и хозяева найдутся. Девушка явно домашняя, с хорошими манерами, даже не попыталась царапаться. Так что ты тоже веди себя прилично. А я сейчас…
Вернувшись
