я никогда доселе не слышала такого спокойного, мелодичного голоса, как у того молодого господина, который, даже бранясь, делал это без всякой горячности. А может, оттого лишь, что я сочла его богачом, которому ничего не стоило бы пожертвовать мне немного, и тогда я бы смогла удержать матушку и брата на этом свете.
Увидев на лице Юйтань по-настоящему теплую улыбку, я поняла, что ее желание осуществилось, но все же с тревогой спросила:
– А потом?
С улыбкой взглянув на меня, девушка ответила:
– Возница начал браниться: «Вот наглая девица! Да знаешь ли, чью повозку посмела задержать?» А тот молодой господин рассмеялся. Подняв занавеску, он бросил взгляд на меня, сидящую на коленях в снегу, и сказал: «Я уже достаточно взрослый, однако впервые кто-то осмелился так прямо просить у меня денег. Расскажи-ка, почему это я ни с того ни с сего должен дать тебе серебра?»
С этими словами Юйтань склонила голову и засмеялась.
– Что ты ему сказала? – спросила я, тряся ее за руку.
– Я сказала: «Мне нужны деньги, чтобы заплатить за лечение больной матушки и брата». И тогда он ответил: «Не припомню, чтобы я открывал дом призрения. Какое мне дело до того, что кто-то болен?» Тогда я сказала, что если молодой господин даст мне денег, то я вечно буду его верной служанкой. На это он ответил, что уж кого-кого, а слуг у него дома хватает с избытком. Я попыталась снова, пообещав, что я очень работящая и многое умею, а если даже чего-то не умею, то смогу научиться. Молодой господин расхохотался, сказав, что у него есть много способных людей, которые выполняют его поручения. Опустив занавеску, он велел вознице трогать. Тогда я потеряла всякую надежду. Мне казалось, будто та повозка увозит с собой мою матушку и брата. Внезапно меня взяла такая злость, что я подбежала, схватилась за оглоблю и стала изо всех сил тянуть ее на себя, мешая им ехать. Придя в ярость, возница начал непрерывно стегать меня кнутом, но я не разжала бы рук, даже если бы умерла. Когда повозка проехала некий отрезок пути, протащив меня за собой по дороге, молодой господин вдруг закричал: «Довольно, останови повозку!» Высунувшись в окно, он посмотрел на меня. К тому моменту мое тело уже волочилось по снегу, но руки по-прежнему держали оглоблю мертвой хваткой. Одобрительно кивнув, он спросил, сколько мне лет, и я ответила, что восемь. Улыбнувшись, молодой господин произнес: «Хорошая девчушка, стоит моих денег». С этими словами он дал мне банкноту, и я взяла ее, не смея верить своему счастью. Никогда не держала в руках банкнот, но знала, что даже одна такая означает большую сумму. Я торопливо отвесила ему земной поклон. Он ненадолго задумался, после чего велел вознице: «Отдай ей все серебро, что при тебе». Тот поспешно вытащил все деньги и отдал мне. Там было больше двадцати лянов серебра – достаточно, чтобы большая семья могла есть на них год или два. Я тут же протянула банкноту обратно господину, но тот сказал: «Она твоя, и серебро тоже твое. Ты наверняка сразу же побежишь за лекарем, однако уже совсем стемнело, а банкнота довольно крупная. Боюсь, сейчас ты
