сожрал чужую сардельку. Меня не в полицию, а в больницу надо, где я состою на учете. Но и туда мне не хочется. Я готов заплатить…
– Сколько? – по-деловому спросил оборванец, утратив свой недавний гнев.
– У меня сто долларов…
– Мало. Давай двести.
– Извините. Я бы и рад, но это все что у меня есть, – соврал я, не моргнув глазом. На самом деле в моем кармане лежало две тысячи долларов. Но отдавать двести баксов за несъеденную сардельку не хотелось.
Официант вопросительно повернулся к «пострадавшему». Бродяга наморщил лоб, а потом великодушно махнул рукой:
– Так и быть. Где мое не пропадало.
Я достал сотенную, лежащую в отдельном кармане, ибо я с детства не привык демонстрировать лопатник посторонним. Бродяга взял купюру, небрежно засунул ее в задний карман, словно мелкую сдачу, и распорядился официанту:
– Ростбиф, бутылку вина и кофе.
Вскоре он с невозмутимым видом принялся уплетать принесенное.
– Выпьешь? – спросил он, кивнул не бутылку.
– Спасибо, воздержусь.
Я все еще негодовал по поводу того, как этот мерзавец развел меня на сто баксов.
– Когда охотишься за сардельками, – сказал я, – сначала изучи обстановку и убедись, что на окнах установлены сетки.
– Я и так знаю.
– Что знаешь?
– Что они там стоят.
– Ты хочешь сказать… что знал… видел сетку?!
– Не близорукий.
– Погоди! Но ты орал на весь зал, что тебя птицы ограбили.
– Мало ли что я орал. Главное, что ты подыгрывал мне. А добрые дела, земляк, всегда должны наказываться.
Оборванец допил вино, вынул из кармана на удивление чистый носовой платок и, нисколько не стесняясь меня, вытер бровь и щеку под глазом. Его шрам и синяк бесследно исчезли. Надо ли говорить, что я еще раз был потрясен артистизмом, с которым этот прохвост развел меня на деньги. Когда я пришел в себя, то спросил:
– И давно ты практикуешь «ресторанный бизнес»?
– Нет, не очень.
– Это никуда не годиться – можешь нарваться на неприятности. Не все так охотно расстаются с деньгами.
– Согласен, не все. Но в тебе я не сомневался. Ты не захочешь оказаться в участке из-за ворованной сардельки.
– Берегу свою честь?
– И не только… – как-то неопределенно ответил жулик, лицо которого к этому времени сделалось почти интеллигентным. Дрожь в его руках исчезла, и вовсе не от выпитого вина. Только теперь я догадался, что алкогольная вибрация тоже была спектаклем.
Честно признаюсь, в тот момент я зауважал собеседника и обратился к нему с деловым предложением. Но сначала представился:
– Зовут меня Иван Густолес.
– Вениамин Филюк, – ответил мошенник.
– Очень приятно. Вениамин,
