ещё не знаем.
– Странно, что до наших походов никакие колдуны в лесу не появлялись. Такое впечатление, будто мы разбудили спящее зло.
– Вряд ли в этом наша вина, – возразил Сан Саныч. – Просто мы попали не в то место и не в то время. Вернее, мы просто стали свидетелями прорыва портала. Трофимыч говорил, что первые случаи появления нехороших парней отмечались ещё сотни лет назад, если верить стариковским сказкам.
Максим двинулся к заросшей кустарником кромке леса.
Кот начал вырываться из рук. Пришлось отпустить его на всю длину поводка.
С трудом выбрались на свободную от зарослей прогалину.
– Ищи тропинку! – скомандовал Максим.
Как ни странно, кот опять повёл себя вполне по-человечески. Он снова встал на задние лапы, вытягиваясь во всю длину, огляделся и свернул налево, к дальнему концу влажной низинки. Через несколько минут нашлась тропка, едва заметная среди густо разросшихся ползучих растений наподобие повилики. Кот перестал красться, побежал резвей.
Тропинка петляла, обходя болотца, иногда совсем пропадая из виду, но благодаря нюху кота всё-таки вывела путешественников к краю деревни, которую Максим уже видел недавно и которую её жители называли Хлумань.
Кот остановился, заурчал.
Максим прислушался к своим ощущениям, посадил проводника в сумку.
– Какая лепота! – оценил первое строение деревни Сан Саныч. – Церковь, что ли?
– Теремно-шатровая архитектура, – важно сказал Максим, успевший проштудировать дома кое-какую «сетературу» по древнерусскому зодчеству. – Такими были поселения в Гиперборее.
– Откуда сведения?
– Не из Википедии, – усмехнулся Жаров. – Есть вполне себе научные сайты, я полистал труды многих историков и архитекторов.
– Почему здесь не видать жителей?
– Подожди, появятся.
– Думаешь, у них телекамеры есть?
– Может, и есть.
– Ты серьёзно?
– Если вспомнить прочитанные книги, то жители Хлумани вполне могут использовать птиц в качестве камер.
– Что-то не видел тут птиц.
Словно реагируя на это заявление военкома, над головами ходоков пролетела крупная чёрно-белая птица величиной с локоть.
– Вот и сорока-белобока, – хмыкнул Максим.
– Сороки обычно тарахтят, как… сороки, а эта молчит.
– Мало ли что у неё на уме? Чем тебе не телекамера?
Они двинулись было к окраине селения, но остановились, заметив движение возле второго дома с тремя разновысотными резными башенками. Из распахнутой двери вышли две женщины: пожилая, лет за шестьдесят, и совсем юная, почти девочка, напомнившая Максиму Любаву. Они были одеты в цветастые сарафаны с разным рисунком и орнаментом по подолу, только у молодой талию перетягивал красный поясок, а у женщины постарше сарафан был прямой. Она
