пожал плечами и неуловимо улыбнулся:
– Терпение, милая леди, скоро вы увидите сами. Только прошу: не кричите и не убегайте – вы можете угодить под колеса!
Столько нехорошего, мрачного предвкушения прозвучало в его словах, что я поспешила отойти в сторону. Он знал, что мы испугаемся, и ждал этого.
Первой приближение поезда ощутила Элеанор: она стиснула руку Гленна, выпрямилась натянутой тетивой, едва ли не звеня от напряжения. Я бросила рассеянный взгляд на блестящие рельсы, и мне почудилось, что свет на них дрожит, словно они проседают, впиваясь в поперечные доски под ними – и в саму землю.
«Словно оковы», – мелькнула неожиданная мысль и тут же исчезла. Темнота вокруг вздрогнула от приближающегося гула, он отдавался в костях и зубах, и хотелось зажать уши, зажмуриться и броситься прочь. Но вместо этого я шагнула ближе к краю платформы, остановилась в шаге от него и замерла, жадно вглядываясь в темноту.
Гул нарастал, все разговоры за спиною смолкли – все равно слов уже стало не разобрать. Странное волнение сжимало нутро: смесь страха, предвкушения и трепета, как перед явлением божества. Ледяной ветер ударил в лицо, и слезы вскипели в глазах, и за их пеленой мир размывался и дрожал, и яркая вспышка прорезала густую зимнюю темноту. Я смахнула выступившие слезы, и свет – белый, обжигающий – ударил в глаза, ослепил на миг, а за ним обрушился гул, и грохот, и низкий, пробирающий до нутра свист.
Огромное чудовище неслось из темноты, и черный дым поднимался над ним, такой густой и непроглядный, что в сумерках казался дырой в небытие. Чьи-то руки вцепились в мои плечи, повлекли назад, но я осталась стоять недвижима, во все глаза глядя, как мчится ко мне сам свет, а тьма за ним становится гуще и плотнее. Тогда кто-то встал со мной рядом, сдавил пальцы в горячей ладони. Я не оглянулась.
От гула заложило уши. Я вскинула ладонь к лицу, прикрывая глаза. «Опусти взгляд, – шептал в уши страх, сливаясь воедино с грохотом, словно весь мир вокруг рушился, – опусти взгляд, склонись, не смотри, ты не в силах понять это величие, склонись же, склонись!»
Но я не склонилась.
Грохот стал тише, хоть чудовище было уже совсем близко. Оно замедлилось, а мимо платформы уже едва проползло, словно позволяя разглядеть себя, устрашая и восхищая. Огромное, все из темного железа, оно подавляло, утверждая свое величие и ничтожность хрупкого, мягкого человека.
Неудивительно, что лорд Вильгельм готов был рухнуть перед ним на колени.
Губы слиплись и покрылись сухой коркой, я с трудом смогла их разлепить.
– Это и есть паровоз? – сипло спросила я, оборачиваясь. Я думала, рядом стоит Ингимар, но нет, это был Рэндалл. Ветер разлохматил его волосы, а на лице застыло странное выражение, смесь ужаса и облегчения, словно он только пробудился от кошмара, что холодом терзал его сердце.
Надо думать, на моем лице было написано то же самое.
Он сморгнул, приходя в себя, оглянулся на меня,
