но и даже входить в комнату.
Тем не менее, Иуда не мог оставить без реакции знаки Петра, заговорщицки обращающего на себя его внимание. Ученик вышел. За дверью послышались голоса, впрочем, не раздражающие Иисуса. Спустя какое-то время Иуда вернулся. Приблизившись к Учителю и убедившись, что тот сидит с открытыми глазами, окликнул его тихим голосом:
– Иисус… Ты можешь говорить?
– Да, Любимый… Конечно, могу, – Иисус знал преданность Иуды и ценил его опеку, никогда не переходившую тонкой грани между подобострастием и рабством. Он умудрялся всегда держать необходимую дистанцию с Иисусом, не приближаясь до навязчивости, но и пребывая всегда ближе других Учеников к Учителю. Одному Иуде позволялось быть с Иисусом в моменты подобных длительных раздумий.
– Тебя спрашивает какая-то женщина! Впрочем…
– Что за женщина? Почему так поздно?
– Её зовут Мария. Я знаком с нелестной репутацией, сопровождающей её в Иерусалиме… Возможно, тебе не стоит с ней встречаться?
– А разве ты можешь разделять людей на тех, в ком Бог есть, и тех, кто Бога лишён? – улыбнулся Иисус. – Конечно, мой вопрос риторический… И есть только два человека, с которыми сейчас точно знал бы, как себя вести… Цезарь и Женщина. С Цезарем не надо говорить, потому что он и сам всё расскажет, просто не даст открыть рот, умничая… А с Женщиной… Женщине говорить ничего не надо, потому что… Женщина! Как зовут нашу незнакомку, Мария? Как мою маму… Пригласи её. Не думаю, что она пришла просто так в это позднее время. Предполагаю, что важное для меня известие заставило её преодолеть страх темноты. Чем мы можем её угостить, мой Любимый Иуда? Зови.
Иуда вышел. За дверью вновь послышались приглушённые голоса. Иисус не мог разобрать слов, но мужской голос звучал монотонно и настойчиво. Он что-то внушал невидимому собеседнику. Женский голос отвечал односложно и спокойно. Затем Иуда распахнул дверь и пропустил в комнату женщину, однако не стал входить вслед за ней.
В первое мгновение Иисус изумился яркому свету, окутывающему изящную женскую фигуру. Мария откинула капюшон своего одеяния, и Иисус не мог скрыть восхищения при виде изумительных, горящих неведомым огнём, глаз.
Мария восторженно рассматривала улыбающегося Иисуса.
– Здравствуй, Мария! – произнёс Учитель. – Рад тебя видеть… Но в столь поздний час не могу не спросить: что привело к нам, какая тревога заставила пренебречь собственным покоем?
Мария завороженно впитывала слова Иисуса. Она открывала и закрывала рот, но не могла произнести ни звука. Её молитвенное состояние наполнило комнату торжественностью, и Иисус почувствовал спокойствие и напряжённость момента.
– Ты хочешь помолиться? – спросил он.
Женщина молча кивнула.
Они встали на колени, и Иисус прочёл молитву. Мария повторяла слова вслед за Учителем. После молитвы Учитель помог ей подняться и пригласил присесть. Сам он расположился напротив и с интересом стал рассматривать лицо неожиданной гостьи.
Мария не отводила взгляда, нисколько не смущаясь
