не найдется?
Инна вздрогнула. Бомж обращался именно к ней, причем, на чистейшем русском. Неужели у нее на лбу написано происхождение? Не может быть. Уже много лет она не красилась, одевалась так же, как и ее немецкое окружение: джинсы, куртка, свитер, ботинки, не то мужские, не то женские. Унисекс, одним словом. Летом – опять джинсы, футболка, кроссовки. Попыталась однажды в театр надеть длинное бархатное платье с разрезами по бокам и босоножки на высоких шпильках, прошла два квартала и вернулась переодеваться: на нее с любопытством оглядывались прохожие, ей сигналили турки в автомобилях, непристойно жестикулировала разномастная арабская братия. С тех пор – ни-ни. Только практичное, удобное, неброское. И на тебе – бомжи окликают на «великом и могучем».
– Не курю, – бросила женщина в сторону скамейки и ускорила шаг.
– Жаль, – разочарованно протянул бомж, – а то побеседовали бы с тобой о жизни нашей скорбной.
«Интересно, откуда он знает, что жизнь у меня, действительно, скорбная?» – подумала она с раздражением, но, неожиданно для себя, развернулась и подошла к мужику в треухе.
– Выпить хочешь? – предложил тот без церемоний.
Инна утвердительно кивнула, хотя выпить совсем не хотела. Или хотела? Таки хотела, только не выпить, а напиться в дым.
Вытянув из кармана замусоленной куртки початую бутылку водки, Незнакомец протянул ее Инне. Она отхлебнула из горлышка большой обжигающий глоток и, поперхнувшись, закашлялась. Бомж рассмеялся: «Настоящая фрау никогда не станет пить из горла, если рядом есть пустая консервная банка», – и указал носком башмака в сторону урны, где валялась помятая жестянка из-под гусиного паштета.
– Ну что, будем знакомиться? Олег! Я – из Одессы, здрасьте!
– Инна. Из Новосибирска.
Они сидели рядышком и по очереди хлебали из бутылки, закусывая «Вискасом», купленным Инной для Фриды.
– Хорошо сидим, – прервал молчание Олег. – Празднуем. Все, как у людей.
Не почувствовав иронии, Инна разозлилась.
– У нормальных людей совсем не так!
– А кто сказал, что мы нормальные?
Парк огласился пьяным хохотом странной парочки.
– Ты домой не торопишься? – поинтересовался у Инны собутыльник.
– Не-а. Там тоска: телик сдох, а на новый я еще не заработала.
– Бедствуешь, что ли?
– Бутылки пока не собираю, но не жирую: пенсия по вдовству плюс базис уборщицкий.
– А базис это что? – наморщил лоб Олег.
– Так ты че, не местный? В словаре нашего люда это слово на первом месте стоит. После «социальной помощи», конечно.
Одессит замялся. Вопрос ему явно не понравился.
– Азюлянт я. Хотя нет. Пока только соискатель политического убежища с нулевыми шансами на успех. Довольна?
– С чего
