лютики из корзинки в горшок. Мне показалось, что цветы теперь выглядят гораздо лучше, чем утром: лепестки расправились и как будто бы даже стали ярче. Может, она успела их подкормить?
Профессор услышала шаги и повернулась:
– В чём дело, Ирканийский, Дуболом? Наше занятие только во второй половине дня, если мне не изменяет память. А она мне верна последние восемьдесят два года.
– Да-да, простите, профессор, – заторопился Озриэль, попутно обшаривая глазами кабинет. Я была занята тем же, но Магнуса ни в корзинке, ни где-либо ещё не наблюдалось. – Дежурный просил уточнить, не произошло ли на первой паре ничего необычного? Может, вы видели что-то странное?
Этот невинный вопрос привёл профессора в бешенство. Она приблизилась вплотную и ткнула сиреневым коготком в грудь ифриту, глядя на него снизу вверх, но при этом умудряясь нависать:
– Запомните, молодой человек, я пережила восьмерых мужей, последний из которых страдал огненной одышкой, и на принцев у меня и подавно хватит сил. Так что передайте мадам Лилит: пусть не надеется уволить меня по причине старческого маразма. Нет у меня никаких глюков. И на пенсию я уйду сразу в могилу!
– Конечно, профессор Марбис, – промямлил Озриэль, но та уже отвернулась и отошла к окну. Сейчас она напоминала мне Эмилию, кудахтающую над своими цветами.
Магнуса тут явно не было, и мы поспешили удалиться.
– Кто такая мадам Лилит? – спросила я в коридоре.
– Ректор академии.
– Они что, не ладят?
– Профессор Марбис ни с кем не ладит. Кроме Индрика, конечно.
Выяснять подробности я не стала. Сейчас были вопросы и поважнее:
– Что же нам делать? Видимо, Магнус успел сбежать до того, как она его обнаружила, и теперь может быть где угодно.
– Вчера он показался мне довольно разумным и самостоятельным пауком. Уверен, в случае чего, он найдёт дорогу обратно. Тебя ведь приняли в лавку? Всё в порядке?
– Да, сегодня первый рабочий день. Надеюсь, ты прав… – вздохнула я.
– Вот и хорошо. А сейчас лучше сосредоточься на поиске Суженого. На «Этикете ухаживаний» как раз соберётся весь поток, больше шансов его встретить.
Поскольку фисташки исключались, мы решили прибегнуть к прямому методу: задача Озриэля заключалась в том, чтобы присматриваться к студентам на предмет наличия темных меток, а моя – прислушиваться к ощущениям, чтобы не пропустить знак. Это могло быть что угодно – от щекотки под коленками до мушек перед глазами. Я только надеялась, что указующий знак – не выдумки…
Мы уже подошли к нужной аудитории и собирались войти, но тут какой-то парень оттеснил меня, чтобы другой – высокий и темноволосый – зашёл первым. За ним проследовала свита из трёх-четырёх таких же надменных юношей, включая толкнувшего меня. Кулаки у меня зачесались от одного вида их холеного предводителя – тот даже не взглянул в мою сторону! Раньше никогда не понимала драчунов, но теперь костяшки прямо-таки пульсировали
