меня по поводу иджо агбайе – это было единственное испытание, которое я не могла пройти, будучи кандидатом в Детском Дворце.
«Просто дайте мне логическую задачку, – умоляла двенадцатилетняя я в Зале Снов, вспыхнув от стыда после пятого подряд столкновения с партнером по танцу. – Я согласна обезглавливать тренировочных манекенов. Выучить каждый закон в Имперской Библиотеке. Только не заставляйте меня снова танцевать!»
И все же, пока я наблюдала, как пары кружатся по Имперскому Залу, мои ноги зудели от желания к ним присоединиться.
Ай Лин и Дайо вели иджо агбайе, как два светлячка: сперва они танцевали, не касаясь друг друга, в олуонском стиле – вытянутые руки и покачивающиеся бедра. Потом они стали танцевать вместе: Ай Лин положила руки на плечи Дайо, и он поднял ее за талию, чтобы покружить в воздухе. Она рассмеялась, запрокинув голову. Рукава ее ханьфу развевались в воздухе, как бледно-персиковые ленты, а фиолетовая агбада Дайо подметала пол. Ее волосы ниспадали до пояса. Пучок на макушке сверкал жемчужными цветами и украшениями из бусин: она звенела у Дайо в руках.
Я бездумно двинула бедрами, заражаясь ритмом музыки. На мгновение мне захотелось чудесным образом восстановиться от своей «травмы» и присоединиться к танцующим внизу, растворившись в море цвета и звука.
«Но как ты можешь праздновать?»
Я подпрыгнула от неожиданности. Оглядела платформу. Символы на моих руках болезненно вспыхнули. Шелестящий голос прозвучал у самого уха… но никого рядом не было. Затем я разглядела его: едва видимый в ярком свете зала, неподалеку стоял ребенок. Искупитель, как тот, который убил Таддаса. Разложение изменило его черты до неузнаваемости: я не могла определить даже пол этого ребенка.
– Вы в порядке, Ваше Императорское Величество? – спросила служанка у ступеней моей платформы.
Она явно была обеспокоена моим состоянием и приблизилась, чтобы предложить кубок с вином, хотя знала, что традиции запрещают мне пить. Я поднялась с трона и все равно схватила кубок, напряженная, как загнанный заяц.
– Ты его не видишь? – прошипела я.
Служанка открыла рот. Закрыла его.
– Я… – Она проследила за моим взглядом и спросила осторожно: – Что мне следует увидеть, Ваше Императорское Величество?
Пары вокруг нас продолжали танцевать. И меня вдруг накрыло пугающее осознание: никто не видит этого ребенка. Никто, кроме меня.
Я села обратно.
«Ты не настоящий, – подумала я, обращаясь к ребенку и пытаясь дышать ровно. – Мальчик, убивший Таддаса, был настоящим, но не ты. Я больна. После праздника я попрошу Киру спеть, и она исцелит меня. Ты исчезнешь».
Видение наклонило голову, словно я говорила вслух.
«Меня действительно здесь нет, – сказало оно терпеливо и равнодушно. – Я сейчас с другими. Но я настоящий. Ты не ответила на мой вопрос: как ты можешь праздновать?»
«Прекрати! – подумала я, снова
