у меня между ног, а видели мое искаженной гримасой лицо. Его было прекрасно видно в солнечном освещении сквозь лобовое стекло. Вероятно, на лице было написано столько муки, что старички встревожились. Зизи в это время удалось титаническим усилием языка дотянуться до скрытого в темноте прибора. Он вздрогнул, но бежать дальше было некуда. Я махнул рукой на старичков: шагайте, мол, здесь ничего интересного! Да так оно и было.
– На заднее сиденье! Давай! – выдохнула она.
А как? Перелезать через спинки сидений? Выходить из машины в таком расхристанном виде?
– Давненько я не ловил рыбу… – попытался я перевести разговор на другую тему, видя, как на мостках удильшик забрасывает удочку. Она очумело уставилась на меня.
– Ты это или не ты?!
– Я-то я, – вздохнул я. – Но он не он…
…Мы кое-как застегиваемся и шмыгаем на заднее сиденье. Картинка со стороны: в «Мазде» одновременно распахиваются обе передние дверцы, и мужчина с девицей с разных сторон поспешно прыгают назад. Дверцы захлопываются.
Тут Зизи проявила недюжинную сноровку, скидывая с себя кроссовки и стягивая тугие джинсы. Я же, выгнувшись, как турецкий ятаган, стаскивал с себя брюки, проклиная в душе Интернет, аську, город Питер и себя, старого мудозвона. Самое интересное было в том, что птенец-черепашка, словно издеваясь надо мной, никак не желал пробуждаться. Через минуту мы были раздеты до пояса, только снизу, и можно было приступать к экзекуции.
Автомобиль «Мазда», если кто не знает, – не очень большая машина. Я предпочел бы для наших целей просторную «Газель». Желательно без окон. Здесь же в окнах были видны совершенно ненужные нам соглядатаи, которые, как бы скучая, начали приближаться к нам с разных сторон, привлеченные чем-то странным. Я бы сказал, запахом любви. Её эманацией. Невероятным усилием воли я переключил внимание на тот орган моего тела, от которого сейчас зависело всё: настроение, репутация, судьба. Моя партнерша тоже озаботилась этим и наконец – о боги! – черепашка проснулась, высунула головку из-под панциря и восстала, как поют в песнях, в полный рост. А потом стала двигать собой, повинуясь моей сумасшедшей партнерше, которая с лихостью ковбоя из вестерна, вспрыгнула на меня, обвила мою шею руками и, прикрыв глаза, поскакала в райский сад за наслаждениями.
Но она-то прикрыла глаза, а я нет. Потому зеваки, которые потихоньку превращались в болельщиков и даже фанов, приближаясь к нашим стеклам, действовали мне на нервы. И чего им надо? Не видели, что ли, никогда? И если у стайки молодежи происходящее вызывало лишь одобрительную ухмылку, то, конечно же, нашелся и ревнитель нравственности средних лет, который, вынув мобильник, что-то сообщил в него, скорбно поглядывая на нас.
– Зизи, сейчас приедут менты, – доложил я партнерше.
– Похую, – пробормотала она, болтаясь на мне, как поплавок на волнах.
Она успела кончить до приезда ментов и умчала меня из этого парка наслаждений прямо на Московский
