style="font-size:15px;"> pre_vedenie
Здрасьте! А для чего же?;Р
29 марта 20… года
Здорово она мне врезала. Хожу, курю.
31 марта 20… года
Приехала Анжела. Таким образом она решила отметить свой день рождения. Мне это польстило.
По правде говоря, я по ней уже соскучился. То есть, соскучился по женщине, если говорить правду.
Войдя ко мне наверх в кабинет, увидела включенный компьютер и на экране – ленту ЖЖ. Это был дневник некоего Мити О. Я часто его читаю, он очень смешной.
– О, ты читаешь Живой Журнал? – удивилась она.
– У меня и свой есть, – не удержался, похвастался я.
– Ух ты! Это же здорово!
– Почему?
– Потом, потом скажу! – она уже увлекала меня на тахту.
Где моя совесть? Я последовал за нею.
Ненужные детали я опускаю. Когда мы покончили с формальностями, она попросила меня показать мой ЖЖ.
– Там почти ничего нет. Я только читаю, – соврал я.
– Как жалко! – вырвалось у нее.
– Почему?
– Нас обезглавили. Нам нужен идейный руководитель, – сказала она.
Идейным руководителем был погибший литературовед З. Почему Анжела решила, что я могу занять его место, я не знаю, но все же поинтересовался основными принципами движения.
Как выяснилось, это было нечто среднее между масонской ложей и пионерской организацией. З. создал ее с полгода назад, выступив в своем ЖЖ с манифестом в защиту русской культуры. Я его потом прочёл. В нем он обозначил два равночуждых русской культуре крыла – модернизм, включая постмодернизм, и официальный китч, включая рекламу и гламур. Собственно, после этого почти ничего от современной русской культуры не осталось. Даже старик Солженицын смотрелся уже, если не как гламур, то почти как китч. И литературовед предал всё это анафеме.
У него нашлись последователи и ученики, главным образом, из числа православной молодежи, и они создали тайную организацию «Звонница». Целью организации была пропаганда «истинно русской культуры» – это деятельность велась явно, а неявной, тайной деятельностью была борьба, точнее, подготовка террористических культурных акций, вроде обстрела скульптуры Петра работы Церетели и даже расправы с некоторыми художниками и продюсерами.
– Не слабо, – сказал я.
– Но ведь надо же что-то делать! – воскликнула она.
– Во все времена разные школы и направления боролись, показывая свою работу, а не уничтожая работы оппонентов или их самих.
– Ну прямо во все времена!
– Почти во все, – согласился я. – Но мы же не будем возрождать мракобесие.
– Ага, любимое слово Фельдмана! – засмеялась она.
– Кто такой Фельдман? – спросил я.
Фельдман оказался преуспевающим продюсером и галеристом. Он потрясающе
