знойный день был столь мало похож на прочие дни!
Почти сразу за полуденными воротами городка шаги уважаемой Мадины стали вдруг неожиданно громкими. Достойной ханым показалось даже, что ее башмачки ступают не по песку, а по камню, отражающему все звуки. Эхо, почти никогда не посещавшее этих иссушенных зноем мест, сегодня, должно быть, намеревалось просто свести бедную женщину с ума. Но она все так же уверенно шла вперед.
Наконец Мадина остановилась. Обычно отсюда уже не видны были городские стены, и до самого горизонта расстилались лишь безжизненные и бескрайние, но более чем прекрасные пески.
Сегодня же столь привычное место выглядело совсем иначе.
– Должно быть, дюжина джиннов вознамерилась перерыть здесь все в поисках клада… Глупцы, они не ведают, что последний клад из этих мест вывезли задолго до того, как на белый свет родился сам повелитель всех джиннов, Сулейман-ибн-Дауд, мир с ними обоими!
Должно быть, именно так все и было – ибо все вокруг свидетельствовало либо о более чем усердных поисках, либо о столь же усердном сражении. Какие-то глубокие полосы бороздили прежде гладкие пески. И полосы эти местами становились столь глубокими, что уместнее было бы назвать их канавами…
– Аллах всесильный и всемилостивый, – пробормотала почтенная ханым, – но что же здесь происходило?
И словно в ответ на ее слова, издалека донесся стон. О, Мадина не испугалась! И не растерялась. Увы, сколь бы ни были прекрасны пески для нее, но для многих других они оставались смертельно опасным и недобрым местом. А потому возможность найти здесь путника, умирающего от зноя и жажды, была более чем велика.
Стон повторился. Мадина обернулась на голос и увидела на куче песка изможденного мужчину в черном плаще. Посеревшее лицо и запекшиеся губы яснее ясного говорили, что он умирает, причем умирает не столько от жажды, сколько от потери крови.
Мадина остановилась в шаге от неизвестного. Она попыталась было спросить, что с ним, кто он, но не успела – невесть откуда взявшаяся змея пестрой молнией прыгнула на умирающего и вцепилась в его иссушенную руку.
Человек в черном даже не вздрогнул. Должно быть, он вовсе не почувствовал укуса.
– О Аллах всесильный и всевидящий! – пробормотала Мадина. – Да что ж такое происходит в мире, если эти ужасные порождения самого зла средь бела дня нападают на людей?!
Мадина приблизилась к неизвестному. Змея, вовсе не боясь громкого голоса почтенной ханым, пестрой лентой зла уже струилась восвояси. И только тогда умирающий открыл глаза.
– Все в порядке, почтеннейшая… Это просто слуги Царицы…
– Какой царицы? Откуда здесь взяться каким-то слугам?
– Это слуги Царицы змей, добрая женщина. Мы сражались. И она вышла победительницей… Боюсь, с моей смертью у нее больше
