сын жив. Наконец появился и сам шахзаде.
– Отец, я привез тебе лекарство для глаз, – сказал он.
– Где ты его нашел, сынок? – спросил падишах.
– Это земля из-под башмачков твоей невестки, – отвечал, – отвечал юноша.
– А кто моя невестка?
– Самая-Прекрасная-в-Мире, отец, – сказал шахзаде.
Падишах несказанно обрадовался. Когда же он приложил землю из заветного узелка к глазам, сразу прозрел и стал чувствовать себя так, словно только что родился на свет.
Умолк Галиль. Перестало скрипеть перо в усердных пальцах Сафият.
– Непростая история…
Сказочник молча пожал плечами. Да, история была более чем непростой – мудрой и в то же время донельзя наивной. Но сказки обычно иными не бывают: в памяти человеческой обычно остается миг обретения награды, а не годы глупых поступков. Хотя, если бы на глупых поступках хоть кто-то учился, именно их следовало бы собирать, записывать и учить наизусть.
– Удивляет меня, почтенный Галиль, что все истории, которые ты мне рассказал и которые я записала, сколь бы разными они ни были, заканчиваются одинаково. Добро торжествует, зло наказано.
– Воистину это так, уважаемая! Я и сам много думал об этом, много раз этому удивлялся. Должно быть, это оттого происходит, что человеку хочется надеяться на лучшее, хочется как можно быстрее забыть плохое, иногда и вовсе стереть его из памяти.
– Но человек же учится на ошибках…
– Лишь мгновение назад я и сам вспомнил эти слова. Но заметь, разумная Сафият, что он учится лишь на собственных ошибках. Чужие для него будто не существуют. Или ошибками не являются. Будь это иначе, именно глупости, ошибки, заблуждения стоило бы собирать, записывать и учить наизусть…
– Воистину ты прав, достойный сказитель… Хотя мне иногда так хочется услышать сказку, которая рассказывает о совсем ином… В которой добро побеждено злом… Или смерть настигла главного героя за миг до торжества справедливости… Или…
– Бойся желаний, уважаемая… Они имеют обыкновение сбываться, причем в самый неподходящий момент.
Сафият пожала плечами. Отчего она должна этого бояться? И что плохого в том, что ей захотелось услышать сказку, не похожую на все остальные…
Свиток третий
Алим поправил кожаный ремешок сандалии. С самого утра он чувствовал какое-то неудобство, что-то за пределами его понимания беспокоило его. Хотя ни удобные сандалии, ни привычное платье на широких плечах, ни уютная курительная не изменились. Не изменился и он сам, оставаясь все тем же великим магом, неспящим Алимом, волей и воображением Мераба обретшим тело.
Почти, к счастью, не изменился и мир вокруг него. Все так же правил прекрасным Медным городом Мераб-халиф, все так же сопутствовала ему Хаят-повелительница, по-прежнему влюбленная в своего мужа. Не спешили
