как есть гениальные или просто талантливые художники. Но рождённым управлять далеко не всегда удаётся добраться до своего места в жизни. Как и в других сферах, истинные таланты редко бывают на вершине. Слишком много среди людей есть тех, кто, ощущая свою никчёмность, стремится компенсировать ущербность властью и все свои силы бросает на её достижение. И ведь у них получается!
Я не люблю власть и никогда не стремился к ней. Дело это хлопотное, требующее огромного внимания и времени. Мне всегда хотелось использовать время как-то иначе: вместо распоряжений и решений просто сидеть и любоваться закатом, садом, морем, водопадом, восходом – всем, что так щедро дарит нам мир. В нём столько всего интересного, неизученного, не открытого… Вместо этого – интриги, борьба и политика? Нет, не люблю я власть!
Но заниматься приходилось именно ею. Шимун оставил на меня весь сложный и нестандартный коллектив магов-жрецов. Люди могущественные, амбициозные, талантливые, а потому капризные и высокомерные. Каждый из них считал себя самым способным, самым достойным и самым недооценённым. «Синдром непризнанного гения» уже тогда калечил души, выворачивая наизнанку, ставя вверх ногами все смыслы и законы, помогая без труда преодолеть нравственные барьеры. Власть, известность, слава, деньги… Я иногда встречал людей, понявших, что нет ничего столь ценного, ради чего стоит убивать. Ничто из того, что построено на крови, не принесёт ожидаемого счастья.
Жрецы, находившиеся в моём подчинении, большею частью не отличались совершенным духом. У них было хорошо развито сознание, что позволяло видеть, понимать, знать гораздо больше обычного человека, занятого ремеслом или земледелием. Не то чтобы обычные люди были неспособны достичь высот, занятых жрецами, просто ежедневный тяжёлый труд и зацикленность на бесконечных заботах не давали им такой возможности. Они даже не представляли себе, что способны делать всё то же, что и жрецы, стоит лишь немного поучиться.
Символом развитого духа всегда будет нравственность. Она же, в свою очередь, отличается добротой и бескорыстностью, что было совсем не свойственно моим подчинённым. Их волновало больше собственное положение, всё остальное отходило на второй план. Это было мне странно, ведь они вышли за пределы обычного человеческого восприятия и должны были понимать истинную ценность жизни и своих деяний. Но нет: втянутые в бесконечные интриги, они словно забыли о том, для чего призваны и чем в самом деле должны заниматься.
Я для них по-прежнему был выскочкой. Да, они уже замечали мои знания и умения. Им пришлось понять и принять моё превосходство, которого они боялись и потому подчинялись. Но это только добавило моим подопечным ненависти, которая подстёгивала их на дальнейшие интриги. О, тогда я понял, почему в бытность мою полководцем, я, мягко говоря, не любил их племя.
Должен заметить, что несколько разумных жрецов в этом неспокойном коллективе нашлось. Они примкнули к моей персоне, таким образом была сформирована небольшая коалиция, способная противостоять возбуждённым ненавистью
