националистические порядки.
– А сейчас ещё хуже. Им вообще море по колено теперь. Получили в мире признание, официальным порядком отделились. Законы принимают такие, что тому, кто не латыш, вот хоть прямо манатки собирай и беги. Да они так прямо и говорят: «Чемодан – вокзал – Р оссия!»
Рижанин пригладил светло-каштановые виски, закрутил вокруг шеи шарф.
– Эх, в прошлом августе-то их задавили уже, считай, – выдохнул он с чувством. – В Риге наш ОМОН националистов разогнал в один день, все их флаги с учреждений посрывал к чертям собачьим. В Риге победили, восстановили советскую власть, а Москва – наложила в штаны.
– Вы про ГКЧП? – у точнил Валерьян.
– Про него. Мы-то от них из Москвы подмогу так ждали, а они… – рижанин резким движением запахнул на груди куртку. – А теперь у нас ни ОМОНа, ничего. Одна только газет и осталась…
Они расстались, пожав при прощании руки.
Валерьян постучал в ближайший кабинет, поздоровался, назвал себя.
– Вы… вы, если не ошибаюсь… – сотрудник редакции, приподняв голову над столом, приморщил лоб.
– Не ошибаетесь. Я был здесь, когда в августе редакцию громить собирались.
– Точно! Я ведь помню: кругом смятение, развал, памятник Дзержинскому на Лубянке крушат. Кажется всё уже, крах. А тут молодой человек к нам заявляется – такой решительный, искренний. И прямо к Проханову: «Александр Андреевич, хочу быть с вами!»
Сотрудник редакции, дружелюбно улыбаясь, встал, протянул руку.
– Запомнилось ещё тогда ваше редкое затейливое имя – Валерьян… А вот моё попроще – Е вгений.
Валерьян принялся рассказывать про их с Михаилом торговлю газетой, про его болезнь.
У Евгения отвисла челюсть.
– У Миши инфаркт?! А мы-то для него, как всегда, номера отложили…
– Вчера навещал в больнице – еле живой, с трудом говорит.
Евгений закусал губы, скрестил на груди руки.
– Ну и обрадовал же ты нас, Валерьян…
– Михаил поправится, а пока я вместо него приехал. Давайте мне газету, как раньше давали ему. Я теперь буду её у себя в городе продавать.
– Это было бы замечательно. У нас ведь кроме Михаила других распространителей в ваших краях нет, – оживившийся Евгений поднял на Валерьяна обрадованное лицо. – «Союзпечать» – хорошо, но нужно разговаривать с людьми, с народом… Агитаторы нужны, чёрт возьми!
– С продажами я справлюсь. Я ведь Михаилу с осени с газетами помогал, – заверил Валерьян, но затем осёкся. – А вот с людьми разговаривать… Не больно у меня это выходит.
– Агитацию вести – дело наживное, – подбодрил Евгений. – Самое время её разворачивать. Реформы – будто ледяной душ. Трезветь народ начать должен.
– Медленно он трезвеет, – посетовал Валерьян. – Из-за цен, конечно, ругаются все. Но чтобы против Ельцина ополчаться… Не замечаю такого пока.
– А надо людям почаще напоминать, как Ельцин на рельсы лечь обещал, если
